Фронда. Блеск и ничтожество советской интеллигенции

Государство чествовало новую имперскую элиту. Для партноменклатуры строились особые дома, например, правительственный «Дом на набережной» в Москве, воздвигнутый на Берсеньевской набережной возле Большого Каменного моста в 1928–1931 годах по проекту архитектора Б. Иофана[61]. Кстати, если мы внимательно присмотримся к тексту М. Булгакова, а именно – обратим внимание на место проживания председателя акустической комиссии Семплиярова – то обнаружим, что обиталище ретивого администратора находится «в доме у Каменного моста». Так что, скорее всего, речь идет о «Доме на набережной», который в те годы стал одним из самых знаменитых сооружений Москвы, и Семплияров (ездивший на «персональной» машине) вполне мог быть его обитателем. При этом в 27 главе автор особо отмечает, что Семплияров человек «интеллигентный и культурный».

Любопытно оценить качество отдыха партийной элиты, которое не уступало европейским стандартам. Летом 1928 года народные комиссары Микоян и Молотов на отдыхе. Анастас Иванович описывает в мемуарах: «Мы с Молотовым ездим верхом, играем в теннис, в кегельбан, катаемся на лодке, стреляем, словом, отдыхаем прекрасно» (89). Большевики, буржуазно играющие в теннис и сбивающие кегли – это эстетично и очень отличается от их публичного образа аскетичных борцов за всеобщее равенство в косоворотках и френчах.

Не забывали о личных удобствах даже во время кровавой Великой Отечественной войны. Референт В. Молотова описывает комнату отдыха наркома, обращая внимание на различные детали: «Убранство комнаты отдыха состояло из тахты, на которой можно было вздремнуть, и круглого столика. На нем постоянно стояли ваза с цветами, южные фрукты и тарелочка с очищенными грецкими орехами – любимым лакомством Молотова. Свежие фрукты несколько раз в неделю доставляли специальными самолетами с Кавказа и из Средней Азии, причем не только в мирное время, но и в дни войны» (90). Стоит отметить, что во время голодной ленинградской блокады партийный руководитель «города на Неве» товарищ Жданов тоже вкушал доставленные с Большой Земли свежие продукты. Хотя случалась и польза от кулинарных пристрастий вождей. Так, Сталин очень любил бананы. После войны он предложил импортировать бананы для некоторых больших городов Советского Союза. Поделился, наконец. Тоже, своего рода, забота о простом народе.

Светлана Сталина описывает, как во время войны во время одной из редких встреч с отцом он спросил ее о житье в городе Куйбышеве, куда было временно эвакуировано правительство:

– Ну, как, ты там подружилась с кем-нибудь из куйбышевцев?

– Нет, там организовали специальную школу из эвакуированных детей…

Сталин быстро взглянул на нее:

– Как? Специальную школу? Ах, вы, каста проклятая! Ишь, правительство, москвичи приехали, школу им отдельную подавай.

И Светлана далее продолжает: «Он был прав – приехала каста, приехала столичная верхушка в город, наполовину выселенный, чтобы разместить все эти семьи, привыкшие к комфортабельной жизни и “теснившиеся” здесь, в скромных провинциальных квартирках…» (91).

Но поздно вопить о касте, она уже успела возникнуть, ее появление ранее благословлено самим вождем, и теперь, конечно, она жила по своим кастовым законам. Как гласит «теория элит»: «После того, как элитой устанавливаются эффективные механизмы действия системы, эрзац-элита начинает активно этим пользоваться, всегда и во всем ставя во главу угла личные интересы» (92).

М. Восленский в середине 1970-х так оценивал численный состав правящего в Стране Советов слоя: «Политическое господство класса номенклатуры осуществляет в СССР группа примерно в 250 000 человек – одна тысячная доля населения страны… Свыше 30 000 человек составляют руководители предприятий промышленности, строительства, транспорта, связи, сельского хозяйства, свыше 150 000 – руководители научных учреждений и учебных заведений. Это доводит число номенклатурных работников до цифры порядка 750 000… Возьмем за основу прочно вошедшее в обиход понятие статистической семьи из 4 человек: муж, жена и двое детей… Помножим 750 000 на 4, получаем три миллиона. Класс этот, включая чад и домочадцев, составляет менее полутора процента населения страны» (93). По сути, эти люди и составляли хребет системы. И важным дефектом такой системы была закономерное стремление номенклатуры к превращению в сословную бюрократическую касту, к образованию кланов, приобретавших все большую силу. В рамках Советского государства это противоречие не было разрешено, и номенклатура-элита, в конце концов, совершила «революцию сверху», упразднив Советское государство и приняв активное участие в разделе номинально общенародной собственности.