Фронтера

Молли откуда-то нашла в себе силы передвигаться. Посмотрела на обугленные перчатки, но прикинула, что существенного ущерба скафандр не понес. С трудом натянула шлем — зеленый индикатор на груди вспыхнул в тот самый момент, когда Молли начала накачивать воздухом шлюз.

Оглянувшись, Молли увидела, что люди в пещере понемногу выходят из ступора. На лицах виднелся страх, но скафандр не позволял слышать, о чем они говорят. Индикатор рядом с люком загорелся зеленым. Молли откинула дверцу, пролезла внутрь и снова захлопнула.

Ожидание продолжалось, по впечатлению, бесконечно долго, но в ее мозгу не было ни одной мысли, только агонизирующее осознание неторопливости текущего времени. Потом внешняя дверь наконец открылась, и Молли выбралась в преисподнюю песчаной бури.

Гидравлические моторы притянули люк за ее спиной и захлопнули. Она сделала несколько неуверенных шагов во мраке ночи, ничего не видя, кроме кружащегося в свете нашлемного фонаря песка. Выключила фонарь и позволила тьме окутать себя. Вдалеке, едва различимые в буре, проявились огни Фронтеры.

Она упала на колени и вцепилась в глыбу застывшей лавы, не в силах держаться на ногах от облегчения. Время еще оставалось.

— Прием? — сказала она по рации скафандра. — Прием? Кто-нибудь здесь есть?

Пощелкала переключателями на груди, испытала аварийную частоту.

— ЧП, ЧП! Бога ради, ответьте мне кто-нибудь!

Конечно, никто не откликался. После того, как заревели сирены, все наверняка эвакуировались из-под купола. Она снова переключилась на КВ.

— Это Молли. Мне нужно поговорить с Маяковской, она здесь? Бога ради, если слышите меня…

— Маяковской нет, — отозвался голос в ее ухе. Она узнала второго русского космонавта, высокого блондина.

— Как так нет?

— Слишком поздно, — сказал голос. — Ничего уже нельзя сделать. Нельзя их остановить.

— Нет! — вскричала Молли. Снова вскочила, потеряла равновесие, съехала на четыре-пять метров по склону. — Нет, нет, нужно их…

Она подняла глаза: узкая, как луч прожектора, полоса рубинового света прочертила небо сверху вниз, направляясь к Фронтере.

— Нет! — истошно вскрикнула она, потом еще раз, уже без слов.

Гибель базы нельзя было назвать впечатляющей. Там, где луч лазера врезался в жилые секции, возникала едва заметная Молли вспышка пламени, но прежде чем огонь успевал распространиться, углекислота душила его. Луч равномерно перемещался по всей длине купола. Потом перечеркнул его крест-накрест.

На глазах Молли контрольный пост взорвался, послав во тьму, навстречу пыли, более яркие ошметки бетона и пенопласта. И наконец, перед тем, как исчезнуть, жуткая красная линия чиркнула по резервным кислородным бакам у северной стены, обратив их в слитную раскаленную сферу синего огня.

Она едва заметила, как за ее спиной снова открывается воздушный шлюз, как возникает из него одинокая фигура в скафандре с прибором ночного видения и револьвером в руке.

— Кейн? — позвала она, но человек в скафандре, поведя шлемом вокруг себя, задержался лишь на миг и не ответил ей. Фигура двинулась вниз по склону и вскоре исчезла в песчаном вихре.

Молли прислонилась к глыбе застывшей лавы и закрыла глаза. Она просидела так до тех пор, пока мимо не поползли к пещере первые выжившие.

В двадцати милях от «Салюта», только что ставшего светящейся точкой на экранах, Маяковская дала обратную тягу.

Сначала ее одолел порыв врубить движки на максимум и сбить корабль к чертям с орбиты, но затем здравый смысл взял верх. Еще через мгновение она увидела тонкую, как волосок, красную линию, и поняла, что все было напрасно, а ее усилия ни к чему не привели.

Они игнорировали ее сигналы, но она тем не менее попыталась снова.

— Это Маяковская. Остановите атаку. Вы…

У нее язык отнялся от ярости и фрустрации, она попыталась врезать кулаком по панели управления. Весом тела это движение подкрепить не удалось, вышло оно слабым и беспомощным, так что Маяковская просто вывела себя из равновесия и едва не вылетела из кресла.

Она заставила себя вернуться в прежнюю позу, аккуратно затянула ремни, компенсируя слабую обратную тягу, и сконцентрировалась на стыковке с кораблем.

За двадцать минут ее пронесло над дневной стороной Марса, над западным краем равнины Элизиум и Большим Сыртом. Она смотрела, как бортовая система отсчитывает сброшенные ступени и обнуляет вероятности различных угроз. Одна за другой отпадали мрачные перспективы: недостаточно топлива, чтобы выйти на скорость убегания от планеты, недостаточная высота для стыковки с «Салютом», недостаточная обратная тяга…

Теперь оставалось переживать только за стыковку, но и это больше не имело никакого значения.

Она предала начальство, ввязалась в гонку со временем и проиграла. В прежнюю эпоху ее бы вычеркнули из жизни, лишили пенсии или даже отправили в ГУЛАГ после показательного процесса. Интересно, каков будет современный эквивалент подобной кары? Сошлют на офисную работу в Якутск или автокатастрофу на пустом участке трассы устроят?