Фронтовой дневник (1942–1945)

– Вот они матушка, серьги-то.

И незаметно вытянул их из кармана и подал ей.

Она была рада-радешенька. Еще угостила его и дала сто рублей.

После этого они поехали. Там уже заждались их, и батюшка стал спрашивать, не приключилось ли чего-нибудь. Простодушная матушка все рассказала при честном народе и вновь стала благодарить солдатика. А батюшка понял, что солдат хорошо отплатил ему, и не стал пировать. Он надел шляпу и ушел. Только его и видели.

5 января 1945 г.

Живу в Мариамполе напряженно. Повреждение за повреждением. Линия пролегает по шоссе. Движение автотранспорта непрерывное. Столбы сбивают ежедневно по 2–3, и во время ужина, завтрака, обеда.

Мне прибавились заботы: комроты передал в суд дело красноармейца, пытавшегося у литовца забрать из улья мед. На допросе красноармеец вину свою не признал. Мне теперь надо где-то под Каунасом разыскивать воинскую часть, в которой сидел этот красноармеец на гауптвахте, и добиваться там изобличающих материалов.

Военные события сложились так: на западе немцы перешли в наступление и теснят союзников.

В Венгрии наши войска уже несколько дней ведут уличные бои в Будапеште. Противник из района Комарно (юго-западнее Будапешта) предпринял наступление, чтобы спасти окруженную Будапештскую группировку. Ему удалось несколько подсолить нашим войскам.

В Польше создано временное правительство. В Венгрии тоже. В Москве ведутся переговоры о перемирии. Другого ничего особенного не произошло. Есть предположения, что сегодня войска 3‑го Белорусского фронта перешли в наступление на Варшаву.

6 января 1945 г.

Сегодня я ездил почти в Каунас. Не доехал только 9 км. Ездил, чтобы узнать данные о моем подсудимом Мелехове. Ничего не узнал, т. к. та часть, которая задержала его, уже выбыла на другой фронт. Проехал я оба конца до 100 км, простудился жутко. Сижу чихаю. Насморк, болит голова, знобит – грипп.

8 января 1945 г.

Сижу и делаю наспех эту запись на контрольном пункте № 125 в 20 км от Сувалок.

Позавчера ночью к нам в квартиру вошел старший лейтенант Попов и заявил, что завтра с ним я отправляюсь на ремонт линии. Вчера с ним мы отправились из Мариамполе на «Изолятор». Полпути прошли пешком, частично ехали на машине, частично на телеге.

Ночевали у «Изолятора» на соломе у одного литовца. Сегодня после скудного завтрака пошли на ремонт. Плана ремонта нет, порядка тоже. Шли, снимали катушки, крючья, изоляторы (свободные), сбивали иней с проводов – вот и все. Ремонта не производили. Часа в 2 пришли на 125‑й. Отсюда все отправились на сбор изоляторов, а мне пришлось ехать на «Антенну» за почтой, т. к. впервые за все время пришла почта на этот фронт. Уже 6‑й час, темнеет, минут через 5 будет машина. На дворе идет снег.

10 января 1945 г.

4‑й час утра. Я дежурю у телефона на КТС № 125. До этого я 3 часа спал, т. е. ворочался с боку на бок на трех табуретках. По всей комнате прямо на голом и грязном полу спит еще 10 человек, уставших за день на ремонте линии людей.

На столе смердит маленькая коптилка. В окно постоянно дует. Я чихаю и кашляю.

Вчера с письмами для взвода и двумя парами когтей я вернулся к 12 ч. дня на КТС № 125. Остальное время занимался уборкой помещения, таскал за полкилометра воду, готовил обед. Скоро мне надо готовить завтрак, а дров нет. Продукты кончились. По телефону передали, что ожидается большое начальство сегодня. Вероятно, генерал. Он был здесь на прошлой неделе и гонял за грязь.

Сейчас грязи в 10 раз больше, т. к. живет теперь здесь вместо двух 11 человек.

Писем я получил мало и, за исключением письма брата, малозначительные письма. Пишут Самусенко, Казанские и Губенко Екатерина, от которой я получил письмо впервые. Она узнала мой адрес от Казанских.

Цитирую письма. Брат пишет: