Фронтовой дневник эсэсовца. «Мертвая голова» в бою

Однажды я решил прокатиться на лодке, хранившей­ся в «моем» доме. Ушел далеко от берега, а потом по неопытности при повороте обратно перевернулся на высокой волне. Держаться за ходившую на волне и уно­симую течением лодку было бесполезно, и мне при­шлось добираться до берега вплавь. До берега я добрался из последних сил, но все-таки выплыл! И по­лучил жестокий разнос от командира батареи противо­танковых пушек, ставшего свидетелем моих приключе­ний. На батарее посчитали меня либо сумасшедшим, либо дезертиром.

В те дни случилось еще что-то интересное. Одному товарищу, которого томми в одном из боев взяли в плен, с приключениями удалось бежать с английского берега и попасть прямо в свой полк, охранявший побережье. Он рассказывал, что британцы его постоянно опекали. Во время эвакуации из Дюнкерка французские солдаты из-за недостатка мест в лодках хотели сразу выбросить его за борт. И только после того, как англичане дали ему свою шинель и шлем, его удалось посадить на пароход. Этого товарища сразу же вызвали для доклада в Берлин.

Во время спокойных дней обороны побережья мы ухаживали и ремонтировали боевую технику и вооруже­ние. «Опель-Блиц» на хороших дорогах Франции заре­комендовал себя в качестве отличной машины для пе­ревозки личного состава. Неплохим оказалось и наше чешское стрелковое оружие.

Потери в личном составе потребовали провести ре­организацию. Среди погибших были также и водители боевых машин. Так мне представилась возможность уйти из ненавидимой мной радиотелефонной связи. Я попытался, и мне удалось! От радости я готов был об­нять целый мир. Я получил «Опель-Блиц» со стрелковым отделением «за спиной». Это была компания молодых героев, возглавляемых молодым командиром. Впервые за долгое время я снова ощутил, что значит «быть при деле». Прежде чем мы повернули на юг, у меня было не­которое время, чтобы разобраться с моей машиной. Я целые дни проводил под ней, на ней и в ней.

Однажды снова огромная колонна грузовиков растя­нулась по дорогам, ведущим на юго-восток. Батальон за батальоном в походном порядке проходили населенный пункт за населенным пунктом. Разведывательный бата­льон дивизии шел впереди на значительном удалении от главных сил. После почти десятидневного отдыха от Сены мы устремились ночными и дневными маршами все дальше на юг. Ехали круглыми сутками. У солдат в грузовиках снова от пыли посерели лица и воспалились глаза. Пыль проникала всюду. Жара, пыль, нервное на­пряжение ночных маршей были для всех серьезным ис­пытанием. От водителей действительно требовалось не­возможное: ехать без света в ночной тьме, часто по без­дорожью до самого рассвета, а потом днем по жаре против солнца с постоянно устающими глазами, до тех пор, пока не начнется ночной марш. Санитары раздава­ли таблетки первитина, чтобы выжать из нас последние силы. После приема пресловутой желтой таблетки сна­чала обычно появлялось такое чувство бодрости, как будто проснулся после долгого глубокого сна. Время между приемами этих таблеток постоянно сокращалось. Раздражительность водителей и солдат достигла такого пункта, что они могли взорваться в любой момент.

Разгромленные французские дивизии отходили, бросив боевую технику и вооружение. На обочинах до­рог и на городских площадях, на пашне и лугах проис­ходил развал некогда одной из самых мощных конти­нентальных армий. Огромные коричневые колонны во­еннопленных двигались нам навстречу.

Мы давно уже переправились через Марну и Сену и прорывались к Парижу с востока. С короткими привала­ми для отдыха водителей, во время которых остальные солдаты заправляли машины топливом и доливали воду в радиатор, пополняли запасы питьевой воды и продо­вольствия, мы снова ехали на юг. Наши авангарды уже захватили плацдармы на Луаре, переправились через нее во многих местах и устремились на Лион. Противни­ку больше не удавалось закрепиться так, как до этого мастерски делали англичане.

Между Луарой и Соной наша дивизия поехала даль­ше на юг. Ехать! Вперед! Днем и ночью. Главную тяжесть, несомненно, несли мы, водители, в раскаленных каби­нах, под слепящим солнцем, в густой пыли проселочных дорог и ночной темноте.

После каждой таблетки первитина на нас накатывала «ездовая горячка»: ехать, ехать дальше, только не оста­навливаться! Мы даже не обращали внимания на атаки французской авиации, сбрасывавшей осветительные ракеты, превращавшие ночь в день, падающие бомбы и пулеметные очереди.

Каждый день наблюдалась все та же картина: фран­цузская боевая техника, брошенная на дорогах и площа­дях, сгоревшие танки с обугленными трупами, пушки с погибшими расчетами, свидетелями недавних напрасных для них боев. После одной из ночей наконец-то это случи­лось: действие возбуждающих средств прекратилось. Водители старших возрастов начали засыпать за рулем. На рассвете поступил приказ рассредоточить и замаски­ровать машины и спать. Поднявшееся солнце съело ноч­ную прохладу, и под одеялом стало настолько неуютно, что о дальнейшем сне нельзя было и думать. Нервы оста­вались в напряжении и не могли расслабиться.