Фронтовой дневник эсэсовца. «Мертвая голова» в бою

Через пару дней как из ведра полил дождь. Все, что было на колесах, оказалось привязанным к дорогам с покрытием. Через заболоченный лес к нашим позициям не было ни шоссе, ни гати. Боеприпасы и продоволь­ствие, убитых и раненых приходилось тащить по без­донному болоту. Этим болотом отвратительно воняло

повсюду, и оно постоянно засасывало в себя все ему чу­жеродное: танки и машины, которые могли заехать в него, но выбраться уже были неспособны, разорванные тела солдат и трупы лошадей. Запах падали смешивал­ся с сырым запахом леса, пороховых газов, снарядной начинки, всепроникающей гари соломенных крыш — та­ким был сентябрь 1941 г. в Северной России.

Поскольку при такой погоде с моим «Адлером» я остался совершенно без работы, командование назна­чило меня старшим команды носильщиков. Во главе со мной колонна ковыляла по лесу. Хотя мы давно прото­рили тропинку, нам все время приходилось проявлять осторожность, чтобы не сойти с нее и не оказаться у хо­рошо замаскированных позиций противника. Так мы и прыгали с одного корня дерева на другой, по возмож­ности стараясь не наступать на обманчивый ковер мха в заболоченном лесу. Местами едва различимая тропа терялась в стоячей воде. Это были те места, куда ста­линские оргбны швырнули свой грозный груз.

У «мертвого русского», оставшегося непогребенным погибшего солдата, мы всегда останавливались, чтобы передохнуть. Это было как раз на полдороги. Труп ивана давно уже был ориентиром в бесконечном лесу и совер­шенно нам не мешал. Три раза мы пытались заложить его мхом, так как запах его разлагающегося тела в непо­средственной близости от тропы стал совершенно не­выносимым. И три раза артиллерийские орудия Крас­ной Армии снова выбрасывали его из грязи. Время ли­чинок и червей прошло, и безжизненное тело целыми днями лежало, медленно разлагаясь, на тропе. Тысячи раз через него переступали сапоги, прежде чем оно окончательно не разложилось на солнце и не провали­лось само в себя.

Сегодня мы опять в старом составе, а вчера среди нас был батальонный врач, гауптштурмфюрер. От гаупт­штурмфюрера Кнёхляйна я получил приказ доставить его на командный пункт для вручения Железного креста 1-го класса. Врач прихорошился, для торжественного случая надел лучшую форму и начищенные сапоги, при­готовившись идти с нами. Хочу сказать наперед, что мы заранее договорились так протащить его через болото, чтобы полностью испортить ему праздник награждения. Мы без предупреждения заставляли его прыгать на об­манчивые кочки, плававшие в бурой болотной жиже над старыми воронками от бомб и снарядов. Он погружался в них до глубины орденских планок, а мы с ухмылкой смотрели, как он при каждом завывании снаряда плю­хался в болотную жижу. Нам этот человек не нравился. Со своим швабским диалектом, вечно бледным испи­тым лицом, он действовал на нас как чуждый элемент. Было общеизвестно, что в критической обстановке на его помощь можно было не рассчитывать, особенно тог­да, когда он думал, что его жизнь находится в опасно­сти. За него должны были подставляться другие, чтобы за их решительность и храбрость он символично полу­чил награду за храбрость. Настроение солдат соответ­ствовало этим обстоятельствам. Наши люди после не­выносимых мучений и демонстрации неслыханной и ставшей уже само собой разумеющейся храбрости от­правлялись безо всяких Железных крестов в могилу, а этот хлыщ через пару дней в блеске своей награды бу­дет фланировать по Курфюрстендамм.

Когда мы, нагруженные тяжелыми канистрами и ящи­ками с боеприпасами, пришли на командный пункт ба­тальона, нас уже с нетерпением ждали с пустыми котел­ками и флягами. Через час появился наш доктор при полном параде и полагающимся по случаю запахом шампанского, с явным ожиданием поздравлений, удив­ления и восхищения. Поскольку никто и не подумал их выражать, это подействовало на него несколько отрез­вляюще. Мы освободились от тяжелого груза боеприпа­сов и продовольствия, а вместо него собрали пустые пулеметные ленты, чтобы дать работу обозникам с их зарядными машинками. Я собрал письма товарищей со всего батальона. Они отправятся кратчайшим путем на родину авиапочтой. Один способный ходить тяжело ра­ненный пойдет с нами в полевой госпиталь, а трех по­гибших придется донести на импровизированных но­силках до разрастающегося кладбища у главного пере­вязочного пункта. Вчера убили одного, а завтра, может быть, их не будет вообще, а так — кто его знает.

На самом деле мы уже замыслили произвести над доктором повторный обряд крещения. Но проделать та­кую шутку в присутствии сопровождаемых нами убитых показалось нам фривольным. Однако нашу роль приня­ли на себя сталинские оргбны, дождь и болото.