Фронтовой дневник эсэсовца. «Мертвая голова» в бою

И тут позади меня и надо мной завыло и протянуло по небу в направлении противника густое огненное и дым­ное покрывало. А потом снова завыло таким звуком, от которого кровь стынет в жилах. На широком фронте взле­тели смертоносные реактивные снаряды, оставляя за со­бой дымный след. Их разрывы добавились к грохоту бит­вы. Это было оружие, тщательно замаскированное и со­храненное в глубокой тайне, размещенное на позициях позади нас и полностью отгороженное от окружающих.

А вот, наконец, бабахнуло далеко позади нас: наша тяжелая артиллерия начала обстрел выявленных огне­вых позиций русских. Теперь над нашими головами с гулом понеслись 105-мм снаряды наших полевых гау­биц навстречу наступающему противнику.

Когда я высунул голову из моего укрытия, чтобы по­смотреть, не подошли ли иваны на расстояние, с кото­рого они кричали свое обычное «Руки вверх!», меня поч­ти выбросил из моей щели мощный четырехкратный залп. Ночью незаметно позади меня заняла огневые по­зиции батарея длинноствольных орудий, метнувших первый залп в дальнюю цель. Эх, парень, парень. А ты и не знал, что позади собрался целый арсенал тяжелого вооружения!

Хуже всего гремело сражение к северу от меня. Я со своего места еще мог видеть участок у Дубровки. Там где-то должен был воевать первым номером пулемет­ного расчета наш Буви. Мик сказал мне как-то, что наш товарищ пошел в пулеметчики, чтобы отличиться на этой должности. Если бы его не отделили от нас, он бы не решился на смену должности.

Где-то в небо выбросили трассы своих снарядов 20-мм спаренные зенитные пушки. Хотя в дыму горящих домов и машин не было ничего видно, то услышанное было верным знаком того, что штурмовики снова где-то над нами. Было бы удивительно, если бы они не вмеша­лись в происходящее.

Посыльный мотоциклист в забрызганном грязью плаще бросился в мою ячейку и прокричал:

— Приказ командира! Ты должен немедленно отвез­ти раненых в тыл! Русские напирают с такой силой, что могут в любой момент прорваться! Поэтому раненых срочно надо вывезти с передовой! Черт, моему мотоци­клу тоже досталось — осколок в заднее колесо!

Ну, вот! Быстро выскакиваю из ячейки, сбрасываю камни и землю с крыши машины. Завожу. Слава богу, мотор сразу запускается. Отправляться в дорогу в этой мешанине всегда хорошо — теряется своеобразное чувство страха, коренящееся в желудке. И прежнее удальство, с которым я уже не раз отправлялся в поезд­ки под огнем противника, возвращается ко мне. Мото­циклист обнаружил между сиденьями бутылку «трех­звездочного» и изрядно из нее отхлебнул. А я опустошил бутылку доктора Грютте. Когда в животе теплеет, стано­вится полегче.

Дорога к командному пункту батальона, по которой я проехал пару дней назад, вся изрыта воронками, что вынудило меня съехать в болото. Замечаю самые пло­хие места, которые надо будет объехать на обратном пути. Когда приехали на командный пункт, русские про­рвались и захватили один из опорных пунктов. Тем не менее на передовой в круговой обороне еще держались наши люди. Мой ботаник доктор Грютте собрал всех, до кого мог докричаться, в том числе и меня, и во главе смешной разношерстной горстки с криком «Ура!» по­шел в контратаку. Создав видимость крупных сил и хра­бро применяя ручные гранаты, удалось обмануть про­рвавшегося противника и выбить его с первой линии обороны. На самом деле мы значительно усилились за счет тех, через кого прорвались русские и кто остался в живых. И иваны побежали. Им еще добавил запала уце­левший пулемет, да так, что они побросали оружие и остановились с поднятыми руками. Пленных заставили отнести на командный пункт всех наших многочислен­ных убитых и раненых. Наши позиции снова были заня­ты нашими подразделениями, хотя и ослабленными. Исход первого дня сражения был решен.

Командный пункт узнать было невозможно. Раньше он располагался в укромном месте лесной чащи. Теперь вокруг из земли торчали только обугленные пни дере­вьев. Два блиндажа получили прямые попадания, и на­ходившиеся в них были разорваны в клочья вместе с радиостанциями. Все телефонные провода были пере­биты. Два артиллерийских разведчика были убиты. Только в штабной роте батальона в тот день было один­надцать убитых. Штурмовики тут тоже хорошо порабо­тали и собрали свой урожай жертв.

Раненые лежали в глубоких воронках и ждали отправ­ки в госпиталь. Тех, кому требовалась срочная помощь, я забрал с собой в первую очередь. Двух лежачих я поло­жил на носилках поперек машины, а двух сидячих — что­бы их придерживать, и поспешно отправился в тыл, пока на опорный пункт снова не обрушился огневой налет.

Такой маневр мне удалось совершить и во второй раз. И я только после этого заметил, что два запасных колеса пробиты. То, что пробито второе, я заметил на главном перевязочном пункте в Красее, когда перено­сил раненых в землянку. Хорошо, что мне удалось еще уехать оттуда, потому что вид страданий может даже на­стоящего солдата довести до полной потери боеспо­собности.