Фрося. Часть 3

— Настроение нормальное для покинутой, но осчастливленной страстными ласками любовника женщины.

А про занятие даже стыдно рассказывать — перестилаю постель и вдыхаю запах твоего тела, и нашей любви…

— Фросенька, можешь злиться на меня, но я ужасно хочу оказаться на чистом белье и вынудить тебя, как можно чаще избавляться от моего запаха, запуская стиральную машину.

— Ну, это зависит только от тебя…

— Не только, не забудь с тобой живут твои дети и внучки, поэтому впредь нам придётся порой искать пристанище, подходящее время и избегать посторонних глаз.

— Марик, не надо меня ни о чём предупреждать, я ведь сделала добровольно к нашей близости первый шаг и готова ко второму и третьему, но о последнем пока думать не хочется, но на него у нас есть у обоих право…

— Фросенька, я бы не хотел, чтоб наш нынешний разговор принял серьёзный характер, мы же только вначале наших любовных отношений.

— О, это радует, значит, будет и продолжение…

— Конечно, будет, мы же теперь любовники и компаньоны в одном лице.

— А кем я тебе больше нравлюсь?

— На провокацию не подамся, тем более, находясь не в посредственной близости…

И, тут же посерьёзнев:

— Фрось, тебе же через несколько дней ехать на свадьбу сына, а у тебя есть подходящий наряд?

— У меня есть хорошие выходные вещи, мы же с мамой Кларой посещали театры и всякие званные вечера для высокопоставленных лиц, но они, наверное, уже несколько вышли из моды.

Может ещё и Анютка поедет со мной на свадьбу брата, определённо, через два дня надо будет вернуться в Москву и поискать что-то подходящее…

— Для тебя я уже подыскал, а сейчас займусь твоей дочерью, только скажи, у тебя размер обуви тридцать девятый и назови размер обуви дочери…

— Про меня у тебя, похоже, нет никаких секретов, а у Анечки тридцать седьмой…

— Всё, пока больше вопросов нет, до вечера.

Глава 49

Фрося сбегала в ближайший гастроном и закупила различных продуктов для дачи.

Никогда к её добродетелям не относилась готовка изысканных блюд.

С ранней юности, начиная с жизни в родительском доме и позже, в её семье обходились простой пищей без особых изысков.

Мама Клара тоже была не привередливая в еде и поэтому Фрося никогда не заморачивалась на сложных блюдах, а часто ей это делать было просто некогда.

Сейчас было полно времени, но готовить для самой себя вовсе не хотелось и она сварила несколько картофелин, и достала из холодильника оставшиеся после их ужина с Марком закуски, этим и ограничилась.

Кормить ей было некого, Марк не обещал зайти, а вечером она уже будет на даче.

С нарастающим напряжением ждала телефонного звонка и вздрогнула, когда вдруг раздался дверной.

На пороге, шурша упаковками с новыми вещами, стоял Марк:

— Не ждали, а я вот он…

— Ждала, ещё как ждала, только думала, что ты позвонишь, чтобы я спустилась к машине.

— Нет, моя милая, пойдём в спальню на примерку.

— Ты сумасшедший, для тебя есть что-то невозможное…

— К сожалению, есть, я не могу покинуть свою семью, они пропадут без меня.

На лицо мужчины набежала тень и Фрося благоразумно не отреагировала на его последние, сказанные в запале, слова.

Они зашли в спальню и Марк стал расстёгивать пуговицы её халата:

— Ах, ты не голенькая, как жаль…

— Марик, я ведь бегала в магазин, надо же кормить ораву на даче.

— Глупенькая, я уже набил пол багажника всякими продуктами.

Давай, давай, помогай мне, нет времени, снимай быстрей эти произведения советской промышленности и надевай один из своих импортных, тот, который бежевого цвета.

— Ну, отвернись, не могу я пока при тебе это делать…

— Вот, выдаёшь, так я же за прошедшие сутки видел тебя во всяких ракурсах.

В этом пакете платье, в коробке туфли, а я пойду на кухню, перехвачу чего-нибудь, кроме твоего утреннего кофе ничего во рту ещё сегодня не было.

Марк удалился и застучал тарелками на кухне, а Фрося поспешно переодела бюстгальтер, аккуратно натянула колготки телесного цвета и развернула пакет…

В её руки скользнуло воздушное платье из шифона в бледно-голубых тонах с белой отделкой по краю подола.

Тело запорхнуло в обволакивающий материал, на ноги, как влитые вошли итальянские туфельки на шпильке и из зеркала на Фросю смотрела испуганными глазами почти незнакомая женщина, у которой на фоне платья ещё больше загорелись сапфирами широко раскрытые глаза.

В проёме дверей спальни показался Марк с тарелкой и вилкой в руках:

— Красавица, жаль меня там не будет рядом, на таком фоне сошёл бы за эмира Бахрейна.

У тебя есть золотишко с голубыми камешками?

— Кажется, есть, что-то такое мне Ицек оставил, подожди пару минут, я сейчас вернусь…

И она убежала в зал к тайнику в кресле Вальдемара.

Фрося держала на ладони перед глазами Марка два колечка и изящные серёжки, в которых переливались зелёно-голубым сиянием камешки:

— О, изумруды, это то, что надо, намерь.

Фрося вдела серёжки в уши и одно из колец, которое подошло ей по размеру.

Марк к этому времени отнёс тарелку на кухню, тщательно вымыл руки и подошёл к своей королеве:

— Ты неотразима, на тебе вещи и украшения являются огранкой, подчёркивая твою колоритность и величественность, ты великолепна.