Фрося. Часть 5

По дороге на работу заехала на вокзал и выяснила, что поезд на Одессу отходит в семь утра — вот, чёрт, завтра надо в пять часов, а то и раньше подняться, ну да, ладно, оно того стоит.

Глава 37

На завтра Настя застала Фросю на рабочем месте с уставшим видом и зевающую во весь рот.

— Фросенька, что с тобой, выглядишь, краше в гроб кладут, что-то с детьми?

— Фу, ты, давно я так спать не хотела, вымоталась за последние дни окончательно, кручусь, как белка в колесе.

И она рассказала подруге о событиях непосредственно связанных с Таней.

— А сегодня встала ни свет ни заря, рванула на вокзал, прошла вдоль состава поезда на Одессу и договорилась с одной молоденькой проводницей, обещала привезти мне эти штуковины для джинс.

Так, что готовься подруга и штанами торговать.

— Скажи лапочка моя, на кой тебе всё это сдалось, ты ведь хорошо обеспеченная женщина, а лезешь в такие риски и хлопоты?

— Настюха, ты права и не права, ещё пять лет такой спокойной жизни, как предыдущие и я бы осталась совсем на мели, ведь считать до получки и пенсии копейки я не привыкла, да и совсем не хочется.

Ждать благости от детей не намерена, а главное, скажу тебе по секрету, я не жила последние пять лет, я спала, а теперь проснулась и чувствую, что именно такая жизнь мне мила.

— Ага, ещё бы, такого мужичка под бочок прибрала.

— Ох, Настюха, если бы прибрала, а так лётчик и есть лётчик, только иногда ненадолго залетает.

— Фросенька, а может вскорости навсегда к тебе прилетит?

— Не похоже Настюха, держит его кто-то или что-то там в Мурманске.

В обеденный перерыв они съездили к Тане и, взвалив на плечи по рулону материала, затащили их на пятый этаж.

Молодая женщина, открыв дверь, остолбенела:

— Вы? Мне? Столько много материала?

— Танюха, впусти в хату, хочешь, чтобы мы с Настюхой завалились здесь под тяжестью этих рулонов, посторонись и лучше скажи, куда определить в твоих хоромах эти тюки?

— Давайте на кухню, ставьте между холодильником и швейной машинкой.

— Фу, ты, ну, ты, воистину советские однокомнатные квартиры безразмерные, я бы долго думала, куда у себя это пристроить, а тут ты в одну секунду решила.

— Фрося, а я как будто знала, что скоро работа подвалит, попросила девочек, и они мне принесли польский журнал с выкройками этих штанов, только некоторые слова никак не могу понять.

— Насть, позабавляйся пока с детками, а я Танюхе перевод быстренько устрою.

Молодая женщина шустро записывала вслед за Фросей прежде непонятные слова, а после с восторженным удивлением посмотрела на неё.

— Как вы ловко читаете и переводите, где вы так здорово их язык выучили?

— Глупенькая, я ведь наполовину полячка, родилась и до восемнадцати лет жила, почитай, в Польше.

— Ух, у моих знакомых девчонок кучи этих журналов, вы мне поможете в них разобраться?

— Помогу, а куда я денусь, хотя многое уже подзабыла, а вот мой Андрей скоро профессором станет по польскому языку.

Из зала раздался голос Насти:

— А, я то думаю, с чего это блатные в камере к тебе обращаются Полячка, да, Полячка.

— Настюха, прикрой ротик, а то у нашей Тани глаза сейчас на лоб вылезут, всё, покатили на работу.

Танюха, на днях тебе подвезу фирменные или почти фирменные клёпки и лейблы, мне должны из Одессы доставить.

— Вот, это здорово, надо было и железные подходящие замки заказать, но ничего, мне девочки обещали их раздобыть.

— Танюха, постарайся поменьше на эту тему с кем-либо распространяться, а то, как и я, получишь кличку в камере.

Правда, Настя?

Тебе, этого лучше не знать, а мы с подругой уже малость тюремной баланды похлебали.

В пятницу рано утром Фрося получила от проводницы свой заказ, щедро с ней рассчиталась, и та заверила, что всегда готова услужить в рамках её возможностей.

В обеденный перерыв, заехав предварительно на рынок за апельсинами для детей, поднялась в квартиру к Тане.

Поздоровавшись, вручила ей пакет с апельсинами:

— Танюха, займи девочек цитрусами, а я на кухню, быстро переговорим, а то мне надо возвращаться на работу.

Когда молодая женщина вошла на кухню, Фрося сразу же показала ей клёпки и фирменные этикетки:

— Глянь, будем лепить джинсы Levi Strauss, натуральные меньше, чем за двести рубликов не продаются.

Когда Таня стала машинально перебирать в пальцах привезённое Фросей, та вдруг обратила внимание на её лицо:

— Танюха, а, чего ты такая заплаканная, что случилось, давай, выкладывай подружка, так дело не пойдёт, нас ждут подвиги, а тут сплошная сырость.

— Фрося, это касается только меня, а я что-нибудь придумаю…

И вдруг губы у неё задрожали и по бледным щекам покатились слёзы.

Она развернулась, чтобы убежать, но Фрося быстрым движением схватила её за руку, прижала к себе худенькое тело и стала нежно гладить по вздрагивающим плечам:

— Таня, Танечка, Танюша, успокойся девочка, что за горе свалилось на тебя, не держи в себе, поделись со мной, может быть я смогу тебе чем-нибудь помочь?

Таня буквально упала на табуретку и закрыла лицо руками:

— Я не могу, не могу вам рассказать такое, мне так перед вами стыдно.

И её вновь сотрясли рыдания.