Фрося. Часть 7 Вместо эпилога

— Ах, ты точно такой, как твой папа, тот тоже никогда не носил их зимой, а я вечно на него ругалась.

— Баб, расскажи мне о нём, ведь я имею право знать о подробностях жизни моего отца, пусть не всё, но хотя бы кое-что.

— Конечно, имеешь, тем более, тебе нечего его совершенно стесняться, а более того, у тебя есть много прекрасных поводов из-за чего им стоит гордиться. Мой мальчик, я не хочу вселять в твою душу полную неразбериху. Давай, подождём, пока ты появишься у меня в Штатах, и мы с тобой постепенно разберёмся в его судьбе, а попутно и в твоей.

— Бабуль ты мне не оставляешь выбора.

— Почему не оставляю?!

Фрося рассмеялась.

— Вот, выбирай, где мы будем с тобой обедать?

— А мне, по большому счёту, всё равно, мне просто хочется подольше побыть с тобой. Бабуль, мне порою кажется, что я какой-то случайный ребёнок, никому не нужный, вечно путающийся под ногами у взрослых, только гордыня моей мамочки не позволила ей сдать меня в детский дом.

От последних слов внука сердце Фроси зашлось тоскою.

— Ах, мой мальчик, твоя мама когда-то приняла самостоятельно решение родить тебя в обход пожеланию твоего отца, который предполагал рождение ребёнка отложить на парочку лет, до того момента, когда он вернётся со службы в армии.

— Так, выходит, что он не только ни знал о моём существовании, а даже не предполагал о моём зачатии?

— До определённого момента не знал…

Фрося испугалась нечаянно вылетевшей из её уст фразы и не напрасно, Парень двумя руками ухватился за рукав шубы Фроси и нервно затряс, с побледневших губ вихрем полетели слова:

— Бабуля, что это значит, он жив, скажи, он жив, где он, почему ты побледнела, не молчи, скажи?

Фрося едва смогла свернуть с основной трассы и припарковаться возле тротуара. Она упала лицом на руль, а взволнованный внук тряс её за плечо.

— Бабуля, не молчи, что ты скрываешь от меня, неужели это секрет высшей степени государственной важности?

В голосе юноши появились плаксивые нотки, он был на грани истерики. Фрося подняла голову и посмотрела на него печальными, но сухими глазами.

— Прости меня, мой мальчик, за то, что внесла в твою ранимую душу такую неисправимую смуту. Этот секрет лежит камнем на моем сердце, храню я его в себе уже больше десяти лет, но не от тебя всё скрывалось, а от твоей матери. Ты обязан поклясться мне всем святым, что есть в тебе, что ни одной душе не скажешь о том, что я тебе сейчас поведаю. Пойми, мой хороший, не должна ни в коем случае, не должна, дойти эта весть до твоей мамы, это может её убить, а меня, она точно, проклянёт на этом свете и на том, хотя моей вины нет никакой, я просто её, в своё время, пожалела, но эта жалость сегодня может вылезти мне боком.

Сёмка смотрел на бабушку непонимающим взглядом, на его пушистых чёрных ресницах повисли бисеринки слёз.

— Бабушка, миленькая, ну, скажи, скажи, какая тайна окружает моего отца, если он жив, то, где он, почему он ни разу со мной не связался? Если у него другая семья и он не хочет ничего знать о своём сыне, так, что тут секретного, таких отцов вокруг навалом. Ты, просто, скажи, где он и почему стал таким для меня чужим?

— Успокойся, мой мальчик, не рви себе сердце и пожалей моё. Я постараюсь тебе кое-что объяснить, хотя мне это будет сделать очень и очень трудно. Лучше бы мы дождались того момента, когда ты очутишься в Штатах, но я, старая дура, сама виновата, нечаянно проговорилась и теперь, не знаю, как из этого положения выбраться.

Парень откинул голову на сиденье и прикрыл глаза.

— Бабуль клянусь, всё останется в салоне этого автомобиля и в моей голове, рассказывай.

Фрося тяжело вздохнула и начала свою историю ещё с того момента, как познакомилась с его дедом в далёком сибирском посёлке. От этих воспоминаний в её душе становилось то нестерпимо жарко, то до дрожи холодно. Часто сбиваясь в своём повествовании, она всё же шаг за шагом продвигалась вперёд. Иногда ей приходилось возвращаться назад, чтобы кое-что уточнить, где-то выразить своё мнение о происходившем на тот момент в её жизни. Не первый раз она передавала свою историю жизни, но впервые ей было трудно объяснить многие аспекты своих поступков и действий. Она быстро миновала в своём рассказе детские годы его отца в Поставах, а затем, в Москве дойдя до смерти горячо любимой бабушки Клары. Фрося дрожащим голосом вспоминала, подробности, стараясь довести до внука, что они с сыном значили друг для друга вплоть до окончания им университета и отъезда в Новосибирск. Затем, с гордостью и чуть иронично поведала о боксёрской карьере своего целеустремлённого и тщеславного сына, и, как в силу его характера она внезапно прервалась. С не меньшей гордостью вещала притихшему на пассажирском сиденье внуку о блестящей научной деятельности и радужных перспективах его отца. Наконец, она дошла в своём рассказе до момента встречи её сына с Таней: