Фрося и Пестрянка

Одна диковина сегодня особенно поразила их. С высокого ясеня из гнезда свалилась птичка, маленькая, с желтеньким брюшком, черными ножками и остреньким носиком. Волчиха в это время была на охоте, и волчата сбежались к птичке, трепетавшей бессильными крылышками на мху. Одно мгновение волчата стояли неподвижно; ушки их насторожились, мордочки вытянулись.

Вдруг один из них, самый чувствительный, завыл и, прыгнув на птичку, отскочил назад. Но другой, покрупнее ростом и более серьезный, ударил птичку лапой и, когда она пискнула, лег перед ней и, уставившись в нее мордой, смотрел на нее. Потом он оглянулся на братьев, точно ища их одобрения.

Но братья, стоя вокруг, все вытянули морды к птичке и зарычали один за другим смешным ребячьим рычанием.

В это самое время мать их возвращалась с охоты. Охота была очень неудачна: волчица не принесла детям ничего. Она брела уныло, медленно, пробираясь между дерев, как вдруг издали увидела своих детей. Они так увлеклись несчастной птичкой, что не заметили даже матери, тогда как обыкновенно они еще издали чуяли ее приближение своими острыми носиками и начинали радостно прыгать и повизгивать.

Волчица остановилась. Она была рада, что дети ее не заметили. Она с умилением, понятным только матери, смотрела на детенышей.

Вдруг тот, который лежал перед птичкой раскрыл свою пасть с ярко белевшими молодыми, острыми зубами, и птичка исчезла, а по волосатым щекам закрытой пасти волчонка побежали две тоненькие струйки алой крови; остальные волчата завыли и принялись хватать за уши храбреца.

Волчица замерла в восторге. Она поняла, видя все это, что дети ее уже достаточно выросли. Надо им принести что-нибудь еще живое, в чем кровь не застыла, какого-нибудь полузагрызанного зверька. Но радость ее сейчас же сменила печаль. Сегодняшняя охота показала ей, как беден становится лес живым кормом. В первый раз она возвращается с пустой пастью, щелкая уныло зубами.

Беда ее в том, что она не может отлучаться далеко от детей. Они все еще слишком малы, чтоб покидать их без боязни за их жизнь. Того гляди, насунется из леса свой же брат, матерый волк-бирюк, и с голодухи перегрызет волчат. А, кроме того, до содрогания пугают выстрелы, которые она слышит все чаще, все ближе к ее логову. Она знает, эти выстрелы — самое страшное, что грозит честному волку, в поте лица, с опасностью жизни добывающему себе пропитание; эти ужасные выстрелы обстреливают ее и лишают корма ее детей, потому что не только волчья порода боится их раскатистого грома, а и вся живая тварь. И нет того мелкого, презренного зверька, который бы не прятался в глубокие норы, в непроходимые чащи, заслышав выстрелы.

Чем чаще и ближе к этому орешнику раздаются выстрелы, тем дальше от него разбегается зверьё. Да и ей самой пора подумать перебраться подальше в глубину леса. Но надо же дать хоть сколько-нибудь окрепнуть ее милым волчатам. Надо же дождаться хоть того радостного дня, когда она увидит, что попадись любимому ее волчонку зверь под силу, и он перегрызет этому зверю горло и пропитает себя.

Вот они — эти милые волчата! Для них вывалившаяся из гнезда пичужка — диво! Правда, лапоухий, с желтым пятном на левой подвздошине, уже понял, в чем дело: ловко проглотил птичку. Правда и то, что остальные разозлились на него. Следовательно, уже знают, что уступать безобидно пищу другому, когда сам голоден, недостойно зрелого волка. Но все это только первые шаги в добыче пищи. Надо укрепить в волчатах постоянную смелость и кровожадность, прежде чем вести их дальше вглубь леса. А на чем все это укреплять, когда от этих проклятых выстрелов скоро, кажется, самые деревья побегут дальше отсюда? И волчица, озабоченная судьбой своих детей, медленно подошла к волчатам.

Съевший птичку, точно ожидая награды за отлично выдержанный экзамен, прыгнул к ней с сияющими глазами и начал тереться о ее седоватую грудь мордой, на которой комочками висела еще засохшая кровь птички. Остальные, точно жалуясь на него, окружили мать и начали протяжно и жалобно завывать.

Но заметив, что пасть матери пуста, они завыли еще жалобнее. Она знала, что ее голодные дети с нетерпением ожидали ее прихода, и, точно пристыженная их завываньем, она в унылом изнеможении легла на мох. Некоторое время волчата продолжали завывать и дергать зубами ее длинную шерсть. Она лежала неподвижно, мрачно. Волчата вдруг тоже затихли и тоскливо привалились к ней.

Угрюмо и безмолвно искали они ее сосцов, в которых уже почти не было молока.

Глава VIII

Пестрянка бежала между тем по лесу. От постоянного голода она очень ослабла и совсем отвыкла бегать, благодаря сиденью на цепи; но тем не менее она бежала быстро и, сама того не замечая, забежала очень далеко.