Фрунзе

— Запись в социалистическую армию прошла плохо. Едва сколотили полк. Так что не до войны сейчас. Конечно, на сердце тоска: контрибуция — шесть миллиардов. Потеряны Польша, Литва, Прибалтика, Украина. Жутко! Но ведь будет светлый день, когда немецкие рабочие спихнут с трона своего кайзера? Вот этой мыслью и держусь!

Делегаты забили зал. Громовым голосом открыл заседание Яков Свердлов. С докладом выступил Георгий Чичерин — по виду профессор, с мягкими манерами и удивительно тихим голосом. Он еще держался неуверенно, так как недавно заменил Троцкого на посту народного комиссара по иностранным делам.

Не скрывая душевной боли и волнения, он сказал:

— Чрезвычайно тяжелы условия мира. Но их надо принять, только в этом спасение новой России!..

Оглушающими овациями встретил съезд Владимира Ильича Ленина. Он стремительно подошел к трибуне, левой рукой приглаживал редкие волосы. Ему аплодировали долго. И со всех сторон что-то кричали недоброжелатели. А он стоял спокойно, поглядывая на часы. И в наступившей вдруг тишине послышался его звонкий голос:

— Товарищи, нам приходится решать сегодня вопрос, который знаменует поворотный пункт в развитии русской и не только русской, а и международной революции, чтобы правильно решить вопрос о том тягчайшем мире, который заключили представители Советской власти в Брест-Литовске и который Советская власть предлагает утвердить, или ратифицировать…

Он говорил о позорном мире, о Тильзитском мире, от которого не пал немецкий народ, как не падет от Брестского мира народ России. Он говорил о передышке, которую несет этот мир, и о силах революции за рубежом, которые неизбежно придут на помощь пролетариату Советской России.

Каждые пять-семь минут речь его прерывалась то аплодисментами, то истошными криками: «Ложь!», «Демагогия!», «Предательство!»

С содокладом выступил левый эсер Камков. Ужасом веяло от его аргументов: большевики отказались от всех завоеваний революции; возможное спасение страны — в партизанской войне. Одновременно Камков грозился выйти из правительства, потому что в час отчаяния не видел выхода даже в этой войне.

— Мы, товарищи, не скрываем перед вами той печальной истины, что, может быть, выхода нет и в вооруженном сопротивлении!

Мартов вовсе распоясался на трибуне. Он обрушился на всю политику большевиков, сравнил съезд с «волостным сходом», где исправник требует от темных мужиков подчиниться его решению без всякого рассуждения.

В кулуарах продолжал собирать подписи под декларацией «левых коммунистов» Валериан Куйбышев — высокий, лобастый, с кудрявой шевелюрой, — тот самый Адамчик, с которым Фрунзе виделся в Манзурке летом 1915 года.

— Михаил Васильевич? — раскинув руки, шагнул к нему Куйбышев. — Какими молитвами? Откуда?

— Мы ивановские, — Фрунзе обрадовался встрече.

— Так вы же приняли решение против Брестского мира?

— Было такое.

— Рад за вас! Ставьте подпись под декларацией, — Куйбышев решительно подхватил Фрунзе под локоть и указал на столик возле окна.

— Я подпишу, подчиняясь решению комитета. Но при голосовании воздержусь.

— Да вы что? Сговорились, что ли? И Инесса Арманд, и Павел Дыбенко с Емельяном Ярославским, и Григорий Усиевич с Михаилом Покровским ставят точно такое же условие.

— Нет, я не сговаривался, хотя видел Емельяна и говорил с ним. Действую по велению совести, Валериан Владимирович. С Ильичем я не согласен, но не до такой степени, чтобы выступать против него…

Куйбышев прочел декларацию. Ее основная мысль была изложена так: «…Этот договор не должен быть утвержден, напротив, его нужно заменить призывом к священной обороне социалистической революции».

Фрунзе воздержался при голосовании вопроса о ратификации мира. Воздержались и «левые коммунисты»: их сопротивление уже не имело смысла. Ленин увлек за собою две трети съезда: 784 делегата. Противники собрали 261 голос, 115 человек воздержались.

Мирная передышка, о которой говорил Владимир Ильич, была завоевана. Советская власть начала триумфальное шествие по стране, развивая планы хозяйственного строительства, создавая Красную Армию и укрепляя свою основу — союз рабочих и трудовых крестьян. К чести Фрунзе, колебался он недолго. И уже через пять дней при обстоятельной встрече с Яковом Свердловым дал понять, что ивановцы пересмотрят свою позицию и дружно поддержат решения съезда.

— Прекрасно, товарищ Арсений! Кстати, и вопрос о вашей губернии решен. Быть вам «президентом» и шуйским и ивановским!..

— Мы занимали не лучшую позицию в партийной борьбе по поводу Брестского мира, — сказал Фрунзе на II уездном съезде Советов в Шуе. — Наша попытка подправить Ленина в этот критический момент достойна сожаления. Правда революции в том, что на белом свете есть лишь один человек, который истинно выражает интересы Советской власти. Именно он показал нам, как в час смертельной опасности должен действовать пролетарский вождь — со знаменем Маркса в руках, научно, творчески учитывая конкретные исторические условия. Это Ленин. Так будем с ним безраздельно на всех этапах нашей борьбы за коммунизм!..