Фрунзе

— Давайте все обсудим спокойно. Надо испробовать Самойло с его новым планом. Он хочет забрать всю Пятую, дадим половину. Уверен, что вы обойдетесь. Чапаева вы успели взять сами, еще перейдет к вам вторая дивизия. Генерал носился с идеей вообще ликвидировать Южную группу, но мы его успокоили. Так что соглашайтесь с моим предложением и действуйте в белебейском направлении Понимаю, что легко вам не будет: вокруг Оренбурга восстание, к городу рвется Дутов. Кстати, мне передали из ЦК, что Ленин послал вам телеграмму по этому поводу.

— Что в ней сказано?

— Не знаю. Запросите свой штаб. Но что бы ни было, Самойло не помешает вашей операции на Белебей — Уфу…

В кабинете у Самойло спорили два дня. Генерал казался туповат. И — напуган: пока был у него Фрунзе, трижды телеграфировал Троцкий об Оренбурге и Уральске, о Чистополе и Сарапуле, ни разу не упомянув Южной группы. Но Гусев исподволь делал свое дело, и договорились, как решил он.

Новицкий 14 мая сообщил по телеграфу текст депеши Владимира Ильича: «Знаете ли вы о тяжелом положении Оренбурга? Сегодня мне передали от говоривших по прямому проводу железнодорожников отчаянную просьбу оренбуржцев прислать 2 полка пехоты и 2 кавалерии или хотя бы на первое время 1000 пехоты и несколько эскадронов. Сообщите немедленно, что предприняли и каковы ваши планы. Разумеется, не рассматривайте моей телеграммы, как нарушающей военные приказания».

Хорошо, Федор Федорович, я отвечу сам, как только прояснится положение. Выезжаю сегодня в десять часов вместе с двумя батальонами Казанского полка. Буду в Самаре утром пятнадцатого. На шестнадцатое число подготовьте состав Казанскому полку для отправки на Оренбург.

В Самару он вернулся с твердыми решениями: после Белебея сразу же брать Уфу, гнать Колчака за Урал; самому возглавить Уфимскую операцию в качестве командующего Туркестанской армией.

И Куйбышев и Новицкий не вдруг поняли, что в его сокровенных планах «верховный» был уже разбит на главном направлении наголову. И уже теперь настало время готовить либо всю Южную группу, либо одну армию для боев на линии Оренбург — Уральск — Ташкент.

Фрунзе наглухо закрылся в своем кабинете и в двадцать два часа тридцать минут положил на стол Новицкому новый приказ. В нем предусматривались две важные операции: разгром белебеевской группы Ханжина и подавление восстаний в окрестностях Оренбурга и Уральска.

— Отдыхайте, Федор Федорович, завтра на передовой мы порадуем сердца победным маршем войск нашей группы!..

Но Федор Федорович не смог уснуть в ту ночь. Все вспоминал, по каким незримым ступеням так уверенно шагал молодой командующий, для которого был он крестным отцом. И как появился полгода назад в его кабинете этот бородатый крепыш, и как они ездили в Москву «наниматься» на фронт и Михаил Васильевич не поднимался в мыслях выше «конного полчишка», и какой твердокаменный характер большевика обнаруживал всякий раз, когда ему шли наперекор, и как неуклонно продолжал свое дело в интересах революции.

— А все же, Федор, ты пророк! — говорил он себе. — Но… дорогой мой, плохой пророк! Не догадался, что Михаилу Васильевичу давно бы пора отдать весь Восточный фронт!

К вечеру 16 мая Фрунзе был завален донесениями. В районе Талды — Булак 31-я стрелковая дивизия размолотила крупный отряд полковника Мандрыки; от Чапаева шли вести одна лучше другой. Командир 75-й бригады Потапов разбил Стерлитамакский полк белых; Домашкинский и Пугачевский полки форсировали реку Ик и ликвидировали пехотный Уфимский полк; под Баймурзином Василий Иванович разнес Уфимский гусарский полк и разведывательные части 50-го Орского полка Капнеля.

День был светлый: враг дрогнул и побежал к Уфе.

И только одно сообщение опечалило Фрунзе: на реке Ик погибла молодая ткачиха из Иваново-Вознесенского полка Маруся Рябинина. Она была отличным политбойцом и первая ворвалась в окопы беляков…

Белебейская операция победно окончилась на исходе 18 мая: генерал Каппель не принял решительного боя и успел вывести часть своих войск из-под удара. Начался неожиданный для Самойло перелом на позициях Северной группы Шорина — генерал Гайда остановился и все чаще поглядывал назад, опасаясь, что ему вот-вот отрежут путь к отступлению.

Фрунзе немедленно информировал Самойло: «Для ликвидации корпуса Каппеля и вообще всех сил противника, отступающих на восток… представлялось бы необходимым безусловно теперь же решиться на овладение Уфой».

Однако Самойло, инспирированный Троцким, ночью 18 мая дал указания нанести главный удар на севере, чтобы обеспечить успех Шорина, а наступление на Уфу остановить, И одновременно требовал перебросить максимум сил для поддержки 1-й и 4-й армий в районе Оренбурга и Уральска.

Михаилу Васильевичу пришлось объясняться по прямому проводу с Гусевым. Тот дал понять, что завтра Реввоенсовет фронта примет решение наступать на Уфу. И одновременно сообщил, что посылает с нарочным письмо, из которого Фрунзе подробно узнает о его замыслах.