Fuck’ты

Мне не могли предъявить обвинение в причастности к смерти Марецкого, потому как он был за рулем, и я его не подрезала. А тем временем я имела прямое отношение к его гибели, а он к моему взрослению.

— И что теперь будет?

— Не то что суда, допроса не будет, — угрюмо подумав и выпив дешевого чая, ответил следователь. — Мы второй день тут просто толчем воду в ступе, я даже не знаю, куда ее слова пришивать. Проходит как свидетель ДТП.

Что касательно Киры, то наличие насильственных травм все-таки определило процедуру дознания, на которую была вызвана Гарнидзе, моими стараниями обеспечившая себе четкое алиби.

Как мне рассказали, она держалась сухо и отрешенно. Отвечала на вопросы короткими предложениями, ожидая жалости к собственной персоне после утраты мужа. Фактически случайной.

Следующим в ОВД приехал бывший муж Киры, господин Макеев.

После долгих разбирательств он признался, что в ту ночь у них был долгий разговор. Он был зол и пьян — стремился к вожделенной близости, не в силах перебороть желание. Они переспали. С помощью хитроумных анализов врачи патологоанатомы все-таки нашли следы его спермы на белье Киры, он был неудержимо груб — силой взял ее, со злости и отчаяния, заломив руки за спиной и кинув на диван, спинка которого, жестоко соприкоснувшись с телом, породила гематомы. Это просто была последняя капля, которая подвигла Киру пойти на страшный шаг.

Выдержка из так и невозбужденного уголовного дела:

«Знаете, как мне все надоело. Эльдорадо, шлюхи, одни и те же мысли. А я хочу трахаться. Мне не нужны денежные ротооткрывалки. Мне нужна была моя жена. Кира, моя жена. Я приехал к ней около девяти. По дороге, на Волхонке, меня остановили. Ваши же сотрудники. Я выпал с пассажирского кресла, практически в зубах держа двести долларов, и они меня сопровождали, как будто я чиновник. Чиновник, понимаете? Вам статусы нужны. А я жену хотел трахать и любить. А она вся творческая, вдохновение черпает, унюхиваясь и вмазывая себе покрепче. Она открыла дверь в халате. Это повод. Я начал ее целовать. Она фыркала, потому что не любила алкоголь. Под халатом не было нижнего белья. Она же ждала этого! Готовилась, лобок брила! Чем не повод? Я нагнул ее, прислонив щекой к подоконнику. И мой член проник в нее. Она руками скинула горшки с цветами и несколько подсвечников. Я заломил руки за спиной…» — страшные слова бывшего мужа. В новой России мужья насилуют жен.

— У нас нет фактов, чтобы открывать дело! — прокомментировал начальник PR-службы журналистам, которых взбудоражил столь странный для Москвы поворот событий.

* * *

—  Черт возьми, я сейчас уйду отсюда! Я не хочу понимать, зачем ты мне все это рассказываешь?

—  Тсс, — я привязала его руки шарфом к кровати. Завязала глаза.

—  Нет, малыш, теперь ты меня дослушаешь.

— Что происходит?

—  Ничего! Просто мы с тобой общаемся.

Мы пили виски на кладбище Каждый за свое

Макс не был повинен напрямую, но косвенно он сломал не одну жизнь.

А ведь кто-то из нас по привычной для России нелепости мог быть осужден по статье «Убийство» и получить минимальный срок — семь лет в колонии строгого режима под Оренбургом. Забыв про секс перед убийством и про нашу извращенную любовь к соитию, мы не подумали, что никто не запрещает заниматься сексом перед смертью, люди же умирают во время оргазма. Такие мечты у мужчин.

Да мы и так чуть не переубивали друг друга. Когда у тебя есть деньги, секс и хоть капля власти, спасти твою душу могут только страдания. Когда у тебя есть деньги и кобелиная притягательность, остаются только извращения.

Мой двоюродный дедушка был знаком с Фиделем Кастро. Если бы я придумывала Максу псевдоним — его фамилия была бы Батиста. Cuba!!! Только почему я себя ощущаю янки? Потому что я вторглась в чужие тайны и сделала их своей колонией… Строгого режима.

Мы встретились с Гарнидзе на Ваганьковском кладбище, она поддерживала меня под руку, стараясь, как стедиками [16], сделать мои хромые передвижения более плавными. Мы положили цветы на свежую могилу, прикрытую теплой, еще не осевшей землей.

Молчали несколько минут, пока Таня не достала железную флягу из сумки:

— Виски будешь?

— Мне нельзя по состоянию здоровья. Но я мысленно с тобой.

Она шотами выпила несколько стопок, закурила сигарету, прикурив и мне никотиновую палочку. Фильтр пропитался алкоголем. Стаи птиц вели путь на юг.

— Пошли?

Мы двинулись вглубь, проходя свежие захоронения, тихо пробирались мимо похоронных процессий. На Кириной могиле несколько дней назад был поставлен памятник.

— Это все? — спросила Таня, оглядывая стопку листов А4 и дневник.

— Вроде да, — я чиркнула зажигалкой, и первые листы покрылись багровым пламенем, внутри которого буквы сливались с белым листом, становящимся пеплом.