Фулгрим

Едва Юлий приблизился к центральному залу храма, как ощутил, будто с его головы неожиданно сорвали толстое покрывало, о существовании которого он даже не догадывался, мощные потоки света и звука обрушились на его чувства, и воин невольно зажал уши ладонями.

Ослепительные лучи озаряли внутреннее пространство храма и безостановочно метались от стены к стене, безумная музыка рождала громоподобное эхо. В воздухе закружились пятна фантастических цветов, словно свет застрял во влажном ароматическом тумане, струившемся над полом. Вдоль закруглявшихся стен стояли чудовищные статуи, которых Юлий принял за богов Лаэрана, — на их бычьих головах извивались длинные рога, а из туловищ торчали многочисленные руки. Тела статуй обвивали бесчисленные колючие обручи, грудная клетка каждого из них была прикрыта многослойной броней, но левая грудь оставалась обнаженной.

Каждый сантиметр стен был покрыт варварскими фресками, и Юлий вздрогнул, увидев на полу храма сотни извивающихся змееподобных тел, и сухой шелест их кожи казался самым ужасным звуком. Он едва не крикнул, чтобы предупредить об опасности, но быстро понял, что в этом нет необходимости, — тела лаэров тесно переплетались между собой в ужасной пародии на совокупление.

Видимо, та сила, которая заставляла находящихся снаружи лаэров сражаться с неиссякаемой яростью, не действовала на тех, кто находился внутри сооружения. Их безвольные, расслабленные позы, блестящие разноцветные тела и медленные, апатичные движения говорили о воздействии сильного наркотика.

— Что они делают? — постарался перекричать шум Юлий. — Они умирают?

— Если и так, то это не самый неприятный способ умереть, — ответил Фулгрим, не сводя глаз от какого-то предмета в центре зала.

Юлий проследил за его взглядом и увидел, что извивающиеся лаэры окружили круглую глыбу пронизанного прожилками черного камня, на вершине которого был водружен меч со слегка изогнутым лезвием.

Лезвие меча покрывала чеканка, напоминающая мелкую чешую, а конец длинной серебряной рукояти украшал мерцающий красный камень, отбрасывающий на поверхность пьедестала причудливые блики.

— Вот что они защищали, — сказал Фулгрим.

Голос примарха показался Юлию бесконечно далеким и слабым. Глаза покалывало от дыма, а от непрерывной пляски света и звука начинала болеть голова.

— Нет, — прошептал Юлий.

Он неизвестно почему понял, что лаэры не молились в этом странном месте, а были к нему прикованы. Это не место поклонения, а символ зависимости.

Фулгрим, не выпуская из руки увенчанного орлом древка, шагнул к лежащим лаэрам. Гвардейцы Феникса вознамерились последовать за примархом, но тот взмахом руки отослал их назад. Юлий хотел крикнуть своему господину, что здесь что-то не так, но ароматный дым внезапно заполнил его легкие, и у него перехватило дыхание, а в ушах раздался пронзительный шепот:

Пусть он возьмет его, Юлий.

Слова, едва прозвучав, тут же стерлись из памяти, удивительная немота сковала губы, в кончиках пальцев появилось приятное покалывание, а Фулгрим тем временем шагал мимо распростертых ксеносов.

С каждым шагом примарха лаэры расползались перед ним, расчищая дорожку к каменной глыбе, а как только Фулгрим дошел до меча, в памяти Юлия всплыли его слова, произнесенные при входе в храм: «Здесь обитают могущественные силы».

Он чувствовал наэлектризованность воздуха, дыхание ветра, разгуливающего в храме, ласкающего, как шелком, обнаженную кожу, пульсацию живых стен и… крик избавления, вопль израненной и исковерканной плоти, блаженство агонии, приветствующей конец существования…

Ощущение ужаса и блаженства исторгло стон из груди Юлия, а затем лихорадочный хохот, родивший эхо в стенах здания, но, кроме его самого, казалось, никто этого не услышал. Взгляд словно заволокло пеленой, которая сопровождает боль или наслаждение, но воин видел, как пальцы Фулгрима легко сомкнулись на рукояти меча. По пещере пролетел вздох, похожий на вздох древнего ветра в бесплодной пустыне. А когда Фулгрим снял меч с каменного постамента, Юлий ощутил, как весь храм охватила дрожь — трепет ликования и свершения.

Примарх Детей Императора окинул оружие восхищенным взглядом, разноцветные блики от пляшущих огней осветили его бледное лицо. Лаэры все так же извивались на полу, их тела продолжали омерзительные волнообразные движения, а Фулгрим высоко поднял обожженное древко знамени и водрузил на то место, откуда забрал меч.

Пляшущие огни попали на орла, и его золотые крылья отбросили сотни мерцающих бликов, а Юлий ужаснулся — ему показалось, что орел извивается и дрожит от непереносимой боли.

Фулгрим крутанул меч в руке, испытывая его балансировку, затем усмехнулся и перевел взгляд на сотни распростертых перед ним лаэров.

— Уничтожить всех, — приказал он. — Ни один не должен остаться в живых.

Часть вторая Феникс и Горгон

6 Диаспорекс Пылающее сердце Юные боги