Фулл Хаус

Фулл Хаус Светлана Белоусова

Пролог

22 июня 01ч:35мин

Он почти что с ненавистью посмотрел на женщину, лежащую в его кровати. Рыжеволосая красотка вытянулась, широко расставив ноги, и это позволяло видеть ему, как говорится, всю картину в целом, потому что на данный момент девица была абсолютно обнажена. Пышная, но явно ставшая такой под рукой искусного пластического хирурга, грудь возвышалась, словно горы, непоколебимо и уверенно, дразня его взгляд напряженными сосками. Запястья ночной гостьи были скрещены и привязаны к изголовью кровати. Ему нравилось, что она беспомощна. Ему вообще в принципе нравилась слабость, отсутствие возможности малейшего сопротивления, особенно, когда он входил, с каким-то яростным исступлением погружаясь в это стройное, извивающееся тело. Крепко зафиксированные в одном положении руки давали ему сладкую возможность сначала дразнить, лаская и подводя добровольную жертву почти к оргазму. Она должна была умолять. Просить. Жрать грязь с его ног, лишь бы только он подарил ей возможность ощущать его член внутри. Эта власть над человеком, женщиной, пьянила его крепче любого самого дорогого наркотика. Сносила башню под чистую. Как же возбуждает мысль, что он может делать с ней, что угодно.

Вот только девица, стонавшая сейчас в его постели, призывно расставившая ноги и елозящая бедрами в надежде получить, наконец, удовлетворение, вовсе не похожа на женщину, которую он бы хотел здесь видеть. Запах не тот. Вкус не тот. Голос не тот. Кайф не тот. Она просто вообще не та, кого он вспоминает почти каждую ночь. Господи, как же ему надоели все эти суррогатные заменители. Он хочет оригинал.

Взгляд мужчины упал на прикроватную тумбочку, где стояло большое блюдо с фруктами и столовым ножом, которым они, закусывая французское вино, резали ананас, потому что эта провинциальная дура реально считала ананасы верхом буржуйского шика.

– Милый, ну иди же ко мне. Посмотри, я вся теку.

Он поморщился от нарочитости этих штампованных фраз. Порнухи, что ли насмотрелась?

Однако забрался на кровать, раздвигая ее ноги еще шире, и одним резким движением вставил член, которому как-то все равно было, кто перед ним – подделка или оригинал. Но взгляд его по-прежнему не отрывался от ножа. А что если… Что если попробовать немного сыпануть перчинки на их уже осточертевшие ночные игрища?

Можно было бы, конечно, просто послать эту дуру, но она нужна. Чертов камень. Без рыжеволосой сучки к нему не подобраться. А трахать ее больше нет ни желания, ни вдохновения.

Мужчина потянулся рукой к блюду. Покрикивающая под ним женщина не заметила, как в его ладонь скользнул этот соблазнительно блестевший серебром столовый прибор. Она прикрыла глаза, извиваясь и фанатично стремясь к тому самому моменту, когда ее накроет горячая волна, растекаясь от места, где соединяются их тела до кончика пальцев.

Как только он почувствовал, что ее финал где-то уже близко, провел острием от ключицы до пупка. Она вскрикнула сильнее, но глаз не открыла, очевидно, в горячке страсти не понимая, что в их игре появился новый элемент. И это взорвалось в нем неожиданном всплеском возбуждения. Мужчина принялся двигаться резче, не отрывая взгляда от искаженного подступающим оргазмом лица женщины и продолжая рисовать лезвием ножа узоры на ее теле. В какой-то момент его так сильно накрыло, что в глазах потемнело, и он будто даже потерял сознание от потрясающе сильного выплеска удовольствия. Когда мужчина, наконец, пришел в себя то, матернувшись от удивления, но не от испуга, вскочил на ноги, кубарем скатившись с кровати. Среди белых шелковых простыней лежала рыжеволосая девица, уставившись остекленевшим взглядом в пустоту. Под ее левой грудью торчала ручка серебряного ножа, совершенно не предназначенного для того, чтоб его втыкали кому ни попадя, особенно в силиконовые сиськи. Мужчина не мог оторвать глаз от этой картины, понимая, что сейчас видит самое прекрасное, что может быть в жизни: смерть, секс, женщина.

И лишь одно беспокоило его очень сильно. Без этой сучки ему никак не подобраться к камню.  Звали  ее Елена Николаевна Мтыщева. Она работала личным помощником  у самого известного на юге России коллекционера, который по иронии судьбы обладал тем, что ему было очень нужно. Весьма обидно. Придется разрабатывать новый план.

Спустя 8 часов после ночного происшествия

Лазарь Моисеевич Берг с тоской изучал родственников, собравшихся в его кабинете. Налетело воронье. Ему всего лишь поставили микроинсульт, а они примчались так, будто со дня на день его уже повезут на кладбище. «Не делайте мне нервы» – хотелось сказать Лазарю Моисеевичу этим дармоедам. Его одесский, выросший подле «Привоза» мозг прекрасно оценивал ситуацию, понимая, что все родственнички появились, чтоб не дай боже, он не настрочил какое-нибудь крайне удивительное их восприятию завещание.