Фундаментальные основы права. Компаративистика в юриспруденции.

Под природой государства мы подразумеваем те силы, которые соединяют всех членов государства в одно политическое тело, живущее одной жизнью. Эти силы можно назвать интересами в широком смысле (духовными и материальными), хотя данное слово как бы полагает произвол в лицах преследовать и не преследовать их, тогда как в государстве та духовная цепь, которая связывает индивидов, есть интересы, из которых иные действуют как силы. Так, отдельные духовные интересы действуют как силы, например стремление участвовать в духовной жизни нации, и без участия в ней индивид теряет лучшую часть своего бытия, проявляющуюся в любви к отечеству, в патриотизме, которое есть не свободное проявление воли, но естественная потребность духовной природы человека.

Другие интересы, связывающие индивида с государством, – это интересы материального свойства, когда индивид получает от государства средства для материального существования. Данная часть интересов покоится на эгоистической стороне человеческой природы.

Этими двумя видами интересов, действующих как силы, индивид связывается с государственным организмом, природа которого, однако, в отличие от природы индивида исключительно духовная, не материальная. Оба вида интересов не могут быть отнесены к числу целей государства, ибо сами цели, которые может или должно избрать себе государство для осуществления, определяются его природой, так как оно не может избрать себе цели, противные его природе, не разрушаясь. Природа государства есть то же самое, что сила притяжения тел: мы можем придавать телам ту или иную форму, но лишь до тех пор пока эта сила существует, и государство может принимать ту или иную форму, но лишь до тех пор, пока не исчезнет сила сцепления (притяжения), соединяющая индивида с государством. Государство может регулировать духовные и материальные интересы его членов, не касаясь источника духовной и материальной жизнедеятельности индивидов, однако, подавляя их, само государственное тело мертвеет и перестает показывать признаки жизни.

Цивилизация при своем возникновении есть система идей, сложившаяся под направлением регулятивов. Без всякого сомнения, эти прирожденные регулятивы стремятся привести цивилизации в гармонию с природой государства, направляя свободно действующий дух и волю к признанию предустановленной гармонии в государстве. Цивилизация и государство находятся между собой в тесном родстве, так что раздельно они могут быть мыслимы, но не могут существовать. Цивилизации в смысле системы идей нуждаются в государстве как средстве быть осуществленными, и государство немыслимо без цивилизации. Но из этого не следует, чтобы все цивилизации не погрешили против природы государства, чтобы их основания, совпадая с ней, образовали всегда крепкое и сильное политическое тело, бесконечно жизнеспособное. Если причиной падения государств нельзя считать только дисгармонию между природой государства и цивилизацией государств, приходящих в упадок, то, без сомнения, эта дисгармония значительно ускоряла и их преждевременную естественную смерть.

Отношения цивилизации к праву и права к государству. Каждая цивилизация соприкасается с государством непосредственно через даваемое ей содержание прирожденного регулятива права. Цивилизация привносит с собой в государство систему права и систему морали, определяя должное, которое может быть вынуждаемым и невынуждаемым. На право каждой цивилизации нужно смотреть как на центральный пункт, в котором в одну точку собрано все, что она выработала. Если религиозные и философские основы цивилизации влияют на определение правовых начал, то поэзия, музыка, живопись, скульптура в своих общих формах отражают всегда ту жизнь, которая создана существующими нормами права, выражая апофеоз довольства ими или неудовлетворения. Вся мировая история в сущности сводится к истории права как высшему пункту цивилизации, сконцентрировавшему все ее содержание.

Главнейшие отношения права и государства проявляются в определении цели государства с точки зрения права и права индивида по отношению к государству. Точка зрения права не может быть применима к вопросу о том, кто может быть единственным правомерным субъектом государственной власти (один, немногие или все), ибо с позиции права этот вопрос не может быть решен лишь относительно, т. е. тот (или те), кто в данной стране и в данном случае наиболее способен вести государство к его цели. Следовательно, правовое здесь зависит от множества фактических условий и теоретические определения должны вращаться в области различных гипотез, которые могут быть предметом самостоятельных исследований, но не права, а политики. Точно так вопросы о праве государственного управления настолько тесно связаны с государственным устройством, что могут обсуждаться лишь в связи с последним, а общее теоретическое определение здесь также неуместно.