Фундаментальные основы права. Компаративистика в юриспруденции.

Идея справедливости, по Платону, не самостоятельна – она зависима от идеи доброго. Идея доброго существует сама по себе и сама для себя (она есть Бог). Она не создается умом, но сама дает ему свет, посредством которого он может судить. Подобно тому как солнечный свет дает глазу возможность различать цвета, а его теплота производит растительную жизнь природы, между тем как Солнце само по себе ни есть ни цвет, ни живительная сила, точно так идея добра, как она сообщается душе, есть для нее как бы свет, при помощи которого она различает вещи; она все создает как Солнце, сама не имея ничего общего с созданным[116]. Бог Платона есть не лицо творящее, а творящее начало, холодный Бог, безучастный к ошибкам и слабостям людей, который не нисходит до них, не помогает им, но лишь требует, чтобы они возвысились до него. По отношению к этой осуществляющейся идее доброго в государстве никто не может предъявить никакого требования, никакого права, как по отношению к непосредственному велению Бога в восточных цивилизациях.

2.4. Особенности развития идеи права

Аристотель критикует строй мыслей Платона и стремится обособить право от справедливости, но полагаемое им содержание в праве в сущности нисколько не отделяет его от морали, не дает ему особого содержания.

Как и Платон, Аристотель целью государства ставит общее благо, но общее благо у Аристотеля не есть только благо государства, отличное от блага индивидов, его составляющих. «Очевидно, – утверждает Аристотель, – что наилучшее политическое устройство то, учреждения которого дают возможность каждому, кто бы он ни был, действовать как только для него лучше и жить таким образом счастливо»[117]. «Справедливое по отношению к государству должно быть понято как равное, а равное-справедливое есть то, что полезно как для целого государства, так и вообще для всех граждан»[118]. Это «равное» в государстве и есть для Аристотеля правовое. «Весь строй политической жизни, – говорит он, – держится на праве, а право само по себе есть нечто иное, как основа для критики справедливого и несправедливого»[119].

Последнее заключение указывает, что Аристотель считает право как бы элементом, входящим в понятие справедливости. Справедливость, по Аристотелю, есть уравнивающее и воздающее начало. «Говорят, что справедливость есть относительное понятие, определяемое как вещью, так и лицом, что между равными должно быть равенство, но не должно упускать из виду того, относительно чего равенство, относительно чего неравенство»[120].

Таким образом, получается по Аристотелю необходимо думать, что справедливое, как равное, есть право, которое справедливо как воздающее и есть справедливость в собственном смысле. Поэтому право может служить критикой справедливости, так как неравное выясняется тогда, когда равное определено. Такое понимание права ведет Аристотеля к следующему заключению: различные элементы в государстве, как то лица, отличающиеся добродетелью, богатством или знатностью, в силу этих особенностей не должны требовать себе какого-либо особого положения в государстве, т. е., по мнению Аристотеля, единственное правомерное государство должно быть демократической республикой. Действительно, в сущности таков взгляд Аристотеля, хотя он не выдерживает его и делает многочисленные отступления, которые затрудняет его точное понимание.

Так, Аристотель признает отличительным свойством гражданина право на участие в суде и совещании в делах государства[121], а такое участие возможно только в республике. Следовательно, право осуществляется только в республике, следовательно только она есть правомерное государство, ибо только она дает возможность бытию правомерных граждан. «Государство есть общество людей равных, соединившихся между собой с целью возможно наилучшей жизни»[122]. «Равное участие во всем – вот что прекрасно и справедливо в среде равных, потому что это служит выражением их равенства и сходства. Допускать неравное для равных и несходное для сходных – противоестественно, а все противоестественное не прекрасно»[123].

Совершенно согласно с этим Аристотель высказывается, что «правительственная власть скорее должна принадлежать большинству, чем людям наилучшим, которых всегда бывает меньшинство, хотя в этом мнении, – прибавляет он, – и есть нечто затруднительное, но истина все же кажется на его стороне[124]. По-видимому, Аристотель полагает, что люди допускают другие формы государственного устройства, кроме республики, только потому, «чтобы как-нибудь жить, потому что жизнь сама по себе дает человеку долю счастья»[125].