Фунгус [litres]

Для Касиана события развивались иначе. Он видел, как Хик-Хик исчезает в пыльном облаке, поднятом каблуками. Пурпур помчался за ним, не обращая внимания на застилавшую глаза пыль. Но у основания склона его ждал сюрприз: новый фунгус, которого Хик-Хик только что разбудил отчаянным ударом кулака.

Конечности фунгуса взметнулись вверх, словно лапы гигантского паука. Касиан завопил. Фунгус душил его в объятиях, да так, что ребра трещали. Пурпур работал локтями, пытаясь раздвинуть опутавшие его корни и отвоевать свободу, необходимую для выстрела из ружья. Монстр глухо ревел, точно мельничные жернова. Касиан выстрелил в ту часть цилиндрического тела, выше которой начиналась голова. Фунгус отпрянул, рыча, как раненый зверь, но не упал. У Касиана не было времени перезаряжать двустволку, поэтому он стал изо всех сил лупить чудовище прикладом между глаз. Человек ревел страшнее, чем фунгус. Они покатились по земле, в итоге пурпур оказался сверху и, усевшись на враге, бил его прикладом по голове до тех пор, пока монстр не перестал шевелиться. Этот фунгус сто тридцать девять лет провел в растительном состоянии, а сознательной жизнью прожил всего две минуты.

Касиан перевел дух. Он все еще сидел на цилиндрическом туловище поверженного монстра, лицо заливала кровь, но раны были незначительны. Пурпур поднял глаза: Хик-Хик стоял на холмике всего в каких-нибудь двадцати метрах. Он задержался, чтобы убедиться в том, что фунгус расправился с его преследователем, но ничего из этого не вышло. Залитое кровью лицо и круглые, широко открытые глаза делали Касиана похожим на самого дьявола:

– T’aucirai, filh de canha![27]

Хик-Хик бросился наутек. Короткие и толстенькие ножки придавали ему сходство с мышонком, бегающим чрезвычайно быстро для своего маленького росточка. Он миновал лес и оказался на лугу; посреди на фоне пожелтевшей от летнего солнца травы возвышался осталь, забыть который было невозможно: это был дом Майлис. Беглец направился к осталю, не раздумывая ни секунды. Он перескочил через каменную изгородь, но Касиан уже следовал за ним по пятам. Им двигала ненависть, она давала преследователю силы мчаться со скоростью борзой собаки. Когда пурпура отделяли от жертвы какие-нибудь десять метров, он остановился, зарядил ружье и выстрелил. Хотя времени как следует прицелиться у него не было, он чуть не попал. Услышав жужжание пули, Хик-Хик спрятался за изгородь и выстрелил оттуда из револьвера: одна пуля, потом и вторая. Касиан даже не присел, чтобы укрыться: он был так разъярен, что перескочил через изгородь, бросился к беглецу и стал дубасить его прикладом. Хик-Хик завизжал, словно обиженная старуха. Он пытался отвечать врагу оплеухами и уворачивался, точно карась. Он сам не понимал, как ему это удалось, но в какой-то момент он вырвался и забежал в дом. Однако стоило ему переступить порог, как Касиан налетел на него сзади и сбил с ног ударом приклада.

Теперь точно конец.

Пурпур целился в лицо лежавшему навзничь на полу Хик-Хику. Тот беспомощно размахивал руками, плакал и молил о пощаде, забыв о достоинстве. Пурпур пока не хотел стрелять: он выжидал. Сначала надо было выяснить, как этот негодяй всего добился. Как ему удалось подчинить своей воле батальоны менайронов? И главное, где скрыт источник Власти?

Но Касиан не успел задать ни одного вопроса: огромная змея толщиной с корабельный канат обвила ему шею, туловище и ноги и мощным рывком сбросила на пол.

Это был Кривой. Его восьми- или девятиметровый язык был таким длинным, что обмотал все тело Касиана. Одноглазый фунгус стоял на том же месте, где несколько месяцев назад оставил его Хик-Хик – перед очагом осталя. Двое мужчин были так увлечены своей борьбой, что даже не заметили его присутствия.

Страшный язык обвивал спиралью туловище Касиана, а кончик его затыкал ему рот, словно фунгус хотел заставить пурпура замолчать и не докучать ему своей болтовней. Хик-Хик первым делом вскочил на ноги и схватился за лефоше. Он задыхался и еще не до конца понимал происходящее, но на всякий случай прицелился в причудливую фигуру, в которую слились фунгус и человек, соединенные длинным черным языком. Этот язык сжимал Касиана, подобно стальному тросу; тот извивался, пытаясь вырваться из пут, словно муха, попавшая в паутину. Кончик языка Кривого вонзался Касиану в рот, поэтому слышен был только стук каблуков о деревянный пол, когда несчастный пытался вырваться из смертельных объятий. Кривой же казался совершенно отрешенным, глаза его неотрывно смотрели на красноватые угольки.

Вдруг он оторвал взгляд от очага и повернул голову в сторону Хик-Хика.