Фунгус [litres]

План операции «Нибелунг» был таков: полк в полном составе со всем снаряжением, повозками и двумя пушками поднимается по тропе. Располагается напротив горы, ставшей гнездом нибелунгов, и начинает обстреливать ее из пушек. У врага остается два выхода: спечься внутри горы или принять бой на склоне. И в том, и в другом случае неприятель будет уничтожен. Конец операции «Нибелунг». Есть вопросы? Есть. Господин подполковник, вы действительно считаете, что два орудия среднего калибра выгонят их из убежища? Ответ: вы правы, двух пушек недостаточно, чтобы разрушить гору, но не забывайте, что внутри ее обширные пустоты. Удары снарядов вызовут обрушения, и врагам придется выйти на поверхность. Еще вопросы? Да, господин подполковник. По всей видимости, чудовища кровожадны: в одно мгновенье расправились с двумя десятками солдат. Вы уверены, что мы сумеем их уничтожить, когда они на нас нападут? Ответ: по подсчетам сержанта, нибелунгов около пятисот. Нас немного меньше, но мы располагаем современным оружием.

На этом собрание закончилось. Антонио приказал всем встать по стойке смирно: да здравствует Испания! Никто и не заикнулся о синяке под глазом. Перед уходом офицеров Ордоньес напутствовал их бодрой шуткой:

– Господа, я уверен, что мы их уничтожим, а последнего отправим в знаменитый барселонский Музей естественных наук, чтобы из него сделали чучело.

Офицеры захохотали, а один даже осмелился поправить подполковника:

– Лучше не в Барселону, а в Малагу, наш сержант это право заслужил.

Новый взрыв смеха. Однако Ордоньес заметил, что один из присутствующих не смеялся. И это был сержант Малагенец.

Антонио остался с ним наедине, и, к его удивлению, тот обратился к нему со словами:

– Сеньор, не надо туда ходить.

Малагенец объяснил, что дело не в ужасном побоище, которым окончилась предыдущая операция, замечание его вызвано иной причиной. Находясь в недрах горы, он ощутил странную вибрацию в воздухе, словно нибелунги переговаривались между собой на языке, недоступном людям. Малагенец предчувствовал недоброе. Но в армии сержанты подчиняются старшим офицерам, а не наоборот; Ордоньес приказал ему встать по стойке смирно, а затем выйти вон.

Когда сержант исчез, Антонио открыл дверь и с грохотом ее захлопнул, а сам остался внутри и притих. Чуть позже Майлис вышла из своей комнаты, уверенная в том, что все уже разошлись. И угодила в западню: Антонио поджидал ее, сидя нога на ногу, и курил. Пробор его был безупречен. Майлис замерла от страха, увидев прямо перед собой зверя, который накануне пытался раздвинуть ей ноги, овладеть ею и унизить. Глаза Ордоньеса остановились на ее распухшем от побоев лице. Больше он ничего не делал, только взгляд его, такой же прямой и строгий, как пробор, был устремлен на нее. Наконец он вышел, не произнеся ни слова. Пусть сама представит себе свою участь, когда он вернется, увенчанный победой. И наделенный Властью.

* * *

Полк выступил в поход в полном составе: на этот раз это были не два десятка рядовых под командованием сержанта из Мотриля, а около пятисот солдат с современным оружием и снаряжением. Располагали они и двумя артиллерийскими орудиями. Антонио, возглавлявший отряд верхом на коне, приказал солдатам петь, и к небу взлетел хор мужских голосов. Сотни воинственных глоток, распевавшие под аккомпанемент солдатских сапог, приводили облака в дрожь. Вскоре возникло своеобразное состязание: что сильнее – песни бравых воинов или молчаливая природа? Поначалу удача улыбалась пехоте. Наступающее войско отважно топтало цветы и коровьи лепешки. По дороге колонна встретила стадо коров, и солдаты привязали к повозкам несколько буренок. Итак, сперва войско топтало все на своем пути и забирало приглянувшееся, а природа спасалась бегством и подчинялась человеку.

Но через некоторое время глотки пересохли. Дорога поднималась в гору так круто, что повозки и орудия приходилось толкать сообща, а на одном отрезке пути склон был настолько отвесным, что уже весь полк затаскивал пушки наверх, прилагая все силы рук и плеч. Воодушевление пошло на убыль, но несмотря на это, полк продвигался вперед сомкнутыми рядами. Прежде чем они достигли цели своего похода, а именно – горы нибелунгов, в пути случилось только одно происшествие.

Неожиданно раздался выстрел, и все головы повернулись в сторону стрелявшего. На вершине склона, присыпанной снегом, Антонио увидел одинокую фигуру. Человек стрелял из револьвера и осыпал их проклятьями. Колонна остановилась.

Незнакомец был далеко. На нем было черное пальто и шляпа, и на фоне белого снега он выделялся, как жужелица. Его сопровождала гусыня, которая размахивала крыльями и гоготала, глядя на отряд. В свободной руке человек сжимал бутылку и во всю глотку выкрикивал угрозы в их адрес. Солдаты подумали, что в этом странном мире возможно все, даже привидения.

Антонио не понимал, что говорит незнакомец: тот стоял слишком далеко, к тому же обращался к ним то по-испански, то на каком-то другом чудном языке. Подполковник потребовал переводчика. К нему подвели каталонца из Таррагоны.