Фунгус [litres]

Орда хлынула с гор. Издалека жителям Вельи она казалась лавиной, где вместо белейшего снега, стекавшего обычно в долину с западного склона, громоздились чудовищные тела. Там, где она проходила, верхушки деревьев раскачивались, словно корабельные мачты в шторм. Сотни и сотни глоток ревели, будто одновременно закалывают тысячу боровов. Спустившись с горы, взбешенное войско направилось к городу. Огромный двухцветный фунгус с Хик-Хиком на голове двигался впереди, но вскоре его опередили дюжины более мелких чудовищ, легких и быстрых, как метеоры. Внезапно предводитель увидел стоявшего столбом посреди дороги человека: авангард едва его не растоптал.

– Стой, стой!

Это был полный, прилично одетый господин: белые брюки и белый пиджак. Над головой он держал белый флаг. Вцепившаяся в древко рука дрожала. Это был градоначальник. Орава монстров остановилась в полуметре, образовав вокруг него стену из склизких тел и извивавшихся лап, готовых в него вцепиться. Однако им это не удавалось, кто-то их сдерживал.

Хик-Хик встал в полный рост и зашагал вперед по головам толпящихся чудовищ. Он наступал на их головы, словно на круглые керамические плиты, и наконец остановился напротив господина. Со своей высоты он презрительно уставился на градоначальника, скрестив на груди руки и решительно задрав подбородок.

С древних времен эти горы видели много необычного. Они лицезрели таинственных и живописных слонов Ганнибала, присутствовали при трагической гибели рыцаря Роланда. Но никогда прежде им не приходилось быть свидетелями столь невероятного и забавного диалога, как тот, что состоялся минутой спустя. Хик-Хик шикнул на Лысую Гусыню, вякнувшую было на градоначальника, и в ответ на его вопрос, чего они хотят, возопил тоном опереточного героя с напускной важностью и театральной решимостью:

– Миллион песет. Эти деньги помогут нам распространить Идеал по всему миру, – но тут же поправился: – Нет! Два миллиона! И диван в придачу.

– Один миллион, два миллиона? Но это невозможно! – возразил градоначальник. – Это бюджет нашей мэрии на столетие или даже на два столетия! Где, скажите на милость, взять мне такие деньги?

– А диван?

– Во всей нашей долине нет ни одного обойщика.

Хик-Хик в задумчивости почесал затылок дулом револьвера и сказал:

– Ладно. Пусть будет тысяча песет.

Градоначальник смекнул, что перед ним безумец: сначала просит два миллиона, но при первом же возражении снижает свои требования до тысячи песет. Лысая Гусыня вновь загоготала, словно настаивая на немедленной казни парламентера. Коротыш так возбудился, что не послушался Хик-Хика; встал на четвереньки и устремился к градоначальнику сначала на четырех, затем на восьми ногах. Оказавшись рядом, маленький фунгус цапнул его за нижнюю часть штанин: на дать ни взять паук и одновременно собачонка. Во время дальнейших переговоров градоначальнику приходилось отгонять его древком.

– Тысячу песет? Если мы выдадим эту сумму, вы оставите город в покое?

– Да, и, пожалуйста, мелкими купюрами. И еще одно условие: фотография.

– Фотографию? Вы желаете, чтобы вас сфотографировали?

Хик-Хик рассердился не на шутку:

– Сколько раз повторять? Да, да, да. Пусть снимут мой портрет!

– Договорились, – сказал градоначальник. – Тысяча песет и фотография. Но не могли бы вы отогнать это существо от моих щиколоток? Нам было бы удобнее разговаривать.

– А, и вот еще что. В своем величайшем милосердии я не стану жечь вашу церковь. Но начиная со следующего воскресения там должны читать не Библию, а избранные статьи Бакунина, после чего прихожане на общем собрании будут их обсуждать.

Градоначальник согласно кивнул. Тысяча песет. Фотография. Читать Бакунина во время церковной службы, кем бы ни был этот Бакунин. Прекрасно. Мир окончательно обезумел, но, если такой ценой можно спасти Велью, он готов ее заплатить.

Градоначальник решил было, что переговоры завершились, но Хик-Хик сказал:

– Минуточку. Вы же не думаете, что все эти товарищи вернутся с пустыми руками? Майлис. Сеньорита Майлис. Вы с ней знакомы?

Парламентер сделался белее своего флага. Еще бы! Ему ли ее не знать?

– Завтра мы вернемся и ее заберем, – пообещал Хик-Хик.

Он потребовал свой паланкин, и фунгусы с радостью бросились выполнять указание. Сотни зеленых рук установили сей странный предмет посередине дороги.

– Пусть она войдет в эту кабинку, – распорядился Хик-Хик. – Завтра, рано утром.

Он небрежно махнул рукой, и чудовища с бараньей покорностью отхлынули назад, словно волны во время отлива. Все, кроме Коротыша. Хозяину пришлось свистнуть, как пастуху, только тогда маленький монстр оставил в покое брюки градоначальника. Хик-Хик посмотрел на растерянного парламентера и на прощание сказал:

– Если сеньорита Майлис не сядет в паланкин, мы вернемся в Велью. И уж тогда я точно всех вас перебью, чертовы реакционеры.