Фунгус [litres]

И Кривой его убил. Ему не хотелось, но он убил.

Фунгус прикончил Старика. Израненные пальцы заломили шею назад, пока жизнь не покинула старое тело, вылетев через глаза, до последней секунды проклинавшие чудовище. Кривой был в замешательстве: почему человек так поступил? Почему напал на него так бессмысленно, почему действовал так отчаянно?

Ответ ждал его на крыльце дома: второй обитатель, крошечный человечек, пытался бежать. Кривой никогда еще не видел таких мелких людей, ему не доводилось видеть ребенка. Но крошечное существо было не просто маленьким человеком, оно отличалось чем-то большим. Одноглазый монстр улавливал эту разницу. Из глаз малыша текли слезы, он что-то кричал тоненьким голоском; руки и ноги казались гибкими, а кости – тонкими. От излучал полное незнание мира. Фунгусы такими не бывают. Когда в новичка вселяется жизнь, остальные осыпают его спорами, передающими знания, обретенные его предшественниками. А маленькое человеческое существо было беззащитно и не знало ничего. Старик хотел защитить его от беды. Он понимал, что идет на смерть, но желал одного: выиграть время, чтобы мальчик успел убежать подальше. Кривой ничего не понимал: для этого старика жизнь маленького существа была столь ценной, что ради десяти его шагов он жертвовал своей жизнью.

Кривой смотрел на Альбана в недоумении. Какой смысл в столь слабых, никчемных существах? Почему они значат для людей так много? Одноглазый монстр дольше своих собратьев наблюдал за представителями человеческого рода. Ему всегда казалось, что людей отличают от фунгусов две главные черты: болезненное желание Власти, жажда повелевать, и необъяснимая привычка закрывать по ночам глаза. Но теперь ему открывалось третье и чрезвычайно важное отличие: детство – или все то, что мы понимаем под этим словом.

Все чувства Кривого были направлены на ребенка. Тот бежал медленно, движения его казались нескладными, как у всех детей: руки раскинуты в стороны, пятки взлетают вверх. Мальчик всхлипывал, из глаз его текли слезы, из носа – сопли, между ног струилась моча, от которой на штанишках обозначилось темное пятно. Он хотел перебраться через изгородь, но руки его были такими короткими и слабыми, что ему никак не удавалось на нее залезть. Кривой не хотел убивать мальчика, но ему придется сделать это, если тот одолеет преграду. «Нет, не перелезай через изгородь», – подумал фунгус. И тут он совершил неожиданный для самого себя поступок: молнией бросился к тому месту, где стоял ребенок, и оказался прямо напротив него по другую сторону каменной изгороди. При виде внезапно возникшего перед ним чудовища мальчик упал.

Он лежал навзничь, рыдая от страха. Над ним нависала огромная приплюснутая голова с маленьким желтым глазом. Монстр перегнулся через изгородь, и мальчик увидел его цилиндрическое туловище с торчащими по бокам дюжинами извивавшихся конечностей. От них отделились тонкие упругие волокна, протянулись к ребенку и, словно слизняки, ощупали его тело. Кривой чувствовал все, что происходит в душе мальчика, и разволновался: из него во все стороны брызнули споры.

Вскрикнув, Альбан бросился к противоположной стороне изгороди, перелез через нее и упал на мокрую траву. Дождь не утихал. Кривой устремил взгляд своего единственного глаза на маленькую фигурку в промокшей от дождя и мочи одежде.

Мальчик преодолел изгородь.

* * *

Тем временем Хик-Хик и остальные фунгусы совершали набег на Велью.

В исторических летописях и хрониках великих битв особое место уделяется нападениям кавалерийских отрядов. Их атаки – зрелище незабываемое, прекрасное и величественное: безудержная мощь и одновременно результат продуманного плана. Штурм кавалерийских отрядов объединяет в себе неистовый пыл, бурный натиск в самом его чистом и ярком виде; для всякого воина это миг исключительный.

Даже Хик-Хик оценил подлинную значимость кавалерийской атаки. Если же вместо лошадей в бой идут фунгусы, зрелище впечатляет еще больше. Решение принято: планы меняются, они будут штурмовать Велью. Хик-Хик вместе с Лысой Гусыней вылезли из паланкина и забрались на голову самого высокого чудовища. Этот фунгус был куда глупее Кривого, зато рост его составлял два с половиной метра. Хик-Хик возглавил атаку, сидя на голове гиганта. Стоило ему отдать приказ, сотни монстров устремились вниз по склонам в сторону города.

Устроившись на голове огромного фунгуса, чья кожа отливала оттенками лососины и базилика, Хик-Хик издал победный клич. «Га-га-га!» – вторила ему гусыня. А наш герой, вдохновившись сценой атаки, чувствовал себя всесильным, словно божество разрушения.

Возглавляя атаку свирепого войска на людское поселение, он размышлял о том, что располагать Властью не менее приятно, нежели почесывать себе яйца: стоит начать, и не можешь остановиться.