Функция: вы

Я хотел сесть, но передумал, не желая производить лишнего шума:

– Я волнуюсь за Ариадну.

Мару помолчал.

– По каким-то конкретным причинам?

– С тех пор, как… Я, ну, в общем, меня почему-то не пускает к нашим массивам. В системе.

Он перестал читать и теперь просто смотрел в одну точку.

– Что-нибудь еще?

– Этого недостаточно?

– Достаточно. Но, может, ты что-то еще хочешь мне сказать?

Это было неудачное время для разговора по душам, но и в любой другой день, начиная со вчера, мой ответ остался бы неизменным:

– Я уже все рассказал Ольге.

Мару поднял взгляд:

– Миш…

– Там шторм. Ариадна не понимает, что это опасно.

Конечно, он хотел услышать другое. За то, сколько Мару позволял Хольду, он имел полное право знать все о его уходе. Но я не мог. Если его мир не останется прежним, и в нем тоже появятся Адам, мертвая троица и госпожа М., мне некуда будет вернуться, когда все закончится.

– Наверное, из-за контрфункции… – Он потер глаза.

Я не понял. Мару вздохнул:

– Дай мне десять минут. Я закончу, и попробуем что-нибудь придумать.

– Хорошо. Спасибо. Схожу пока умоюсь.

Он еле кивнул и вернулся к планшету.

Когда все случилось, я был в ванной, искал, чем вытереть лицо. Боль пришла изнутри – зверская, раздирающая – и швырнула меня об раковину. Я упал, мгновенно перестав видеть. В ушах захрустело, будто моими собственными костями. Мозг вопил – в агонии, но однозначно. Боль, боль, смерть, боль. Меня погребло. Под телом, темнотой, под надвигающейся гибелью. Но, наверное, я все же успел издать звук. Наверное, он был протяжным и громким. Потому что надо мной заклубились тени. От их вибрирующего присутствия коротило обрывы нервов. Пожалуйста, думал я, не шевелясь, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Я не знал, чего просил.

А потом где-то пробило дыру. Боль хлынула наружу стремительным водоворотом. Вибрации оказались приглушенными голосами, и я узнал самый близкий. Куница говорила со мной нараспев:

– Сейчас, солнышко, потерпи… Сейчас ты заснешь и станет легче…

У теней проявились лица. Их было много. Они были в ужасе.

– Ариадна… – выдавил я по звукам, по смыслу. – Это… Ариадны…

Но они и сами все поняли.

* * *

Когда ко мне вернулась способность думать, пусть и с задержкой, я понял, что все снова ругаются.

– Вы убьете ее, если не скажете!

– Оль. Это бесполезно.

– Тогда пошлите функцию! Найдите ее и сами привезите обратно!

– Она просила не делать этого.

– Какая нахрен разница, что она просила, когда…

Я был жив, в одном куске, и потому смог приподняться – как оказалось, на кровати. Комната плавилась по краям. Силуэты присутствующих тоже. И все же я узнал Мару, стоящего у окна против света, и Ольгу, по широкой высокой спине, и Дедала, потому что он сказал:

– Она преемник, как и вы. Для меня ваши волеизъявления равны, и одно не может отменить другое.

Ольга рыкнула. Откуда-то издалека донесся голос Куницы – сжатый, как под давлением:

– Ты должна стать Минотавром.

Я повернулся к двери, где расплывалось темное, без привычных цветастых роскошеств пятно. Привыкнув к качке, я различил неприметную дорожную одежду и волосы, стянутые в косу, что так казались мокро соломенными. Куница видела, что я очнулся, но это не имело значения. Свою часть сцены я отработал.

– Если ты станешь Минотавром, вся эта брехня с маркерами и полномочиями перестанет мешать. Мы найдем Ариадну. Но что важнее, мы найдем эту прячущуюся сучку – за одну дверь. Неважно, где она сныкалась, чего хочет или не хочет. Для лабиринта воля Минотавра – абсолют.

Ольга судорожно вдохнула. Но прежде, чем ей, да и всем, показалось, что у нас нет другого выхода, я прохрипел:

– Не надо…

Они посмотрели на меня.

– Пожалуйста… Не надо… Без полномочий преемника Ариадна будет беззащитной… Если она у ник…

– Мы не знаем наверняка, – выдавила Ольга.

– Мы ничего не знаем наверняка, – обронил Мару. – Кроме того, что, если в лабиринте снова появится Минотавр, это отменит код Тесея. Дедал вернется к привычным делам. Мы не сможем рассчитывать на его помощь.

Куница фыркнула.

– Тоже мне, помощник. При всем уважении.

– Без Тесея не будет и этого.

Ольга сцепила руки на груди:

– Дедал передает Минотавру какое-то новое знание, так? Другой уровень взаимодействия с системой. Разве мы не сможем использовать это?

– Тебе понадобится время, чтобы разобраться, что к чему, – ответил Мару. – Не говоря про использовать. Но даже если ты быстро сориентируешься в новом восприятии, не факт, что нам это поможет. Отношения Дедала и Минотавра, Минотавра и лабиринта – это не про нас. Ведь никаких нас раньше тут не было.

Ольга тяжело отвернулась. За окном фонил дождь. Он наполнял тишину сыростью и белым шумом.

– Когда у нее откат?

– Между четырьмя и пятью утра, – ответил Мару. – Еще больше двенадцати часов.

– Она может умереть за это время?

Куница дернула плечом.

– Не знаю. Она теряет кровь, но, кажется, некритично. Для более точного анамнеза он снова должен все почувствовать.

– Что будет с ним, если она умрет? – Ольга повернулась к Мару.

Тот окинул ее напряженным взглядом.

– Я категорически против. Прости.

Ольга потемнела.