Читаем Функция: вы полностью

Нашаривая дверную ручку, она напрягает колено, упирается стопой в пол. Отработанный годами прием по самовытаскиванию из говна за волосы. Выпрямляясь, она припадает на босую ногу и бредет, постукивая вторым каблуком, по длинному черному коридору.

– Мы же такие богатые, сука, – заглядывает она на разгромленную кухню.

– Нам ничего же, нахрен, не нужно. – Проверяет амбарный замок на двери в свою комнату.

– Пусть хоть толчок свинчивают, поссымся под себя. – Встает у спальни в конце коридора.

Дверь приоткрыта. Гудит ультразвук. По телевизору разливается синева оборванного сигнала. Она знает, что ее психованную мать корчит от таких звуков. Как всякую больную, исходящую на пену тварь.

– Мать, не спишь? – спрашивает она и берется за ручку. – Имей в виду, если ты опять попыталась вскрыться, я позвоню в психушку. Меня задрало каждый раз отмывать квартиру от тебя и твоих…

Она заходит в привычный дух лекарств и алкоголя. С толикой облегчения не улавливает примесей крови. Мать лежит на дальней половине кровати, отвернувшись к окну. Неисправная синь множит над ней паранормальные тени. Она проходит мимо телевизора, но не выключает его, в раздражающем свечении желая засвидетельствовать чистые руки и оборзевшую матушку. Она обходит кровать и наступает на осколки. И думает: сука. Потому что видит не только их. Под осколками лежат таблетки. Они разные, но в основном белые, в основном маленькие и рассыпчатые, чтобы их было удобнее дробить до нейролептических крошек. Она поднимает голову и видит на тумбочке развороченную аптечку. Она знает, что их многолетних, ни хрена не помогающих запасов хватит прикончить роту солдат.

Дергаясь к матери, она хлещет ее по щекам. Лицо запрокидывается. Белое на черном, и снова на белом, отливающем синью в черни утра.

– Ты охренела?! – трясет она худые плечи. – Просыпайся давай!

Её взгляд мечется по лицу, и одеялу, и таблеткам, застывает на бутылке какого-то безэтикеточного говна. Она хватает его, боясь учуять омывайку, но из горлышка тянет перебродившими сухофруктами. Вернув бутылку на тумбочку, она откидывает одеяло, дергает сухую холодную руку. С обмякших пальцев стекает два кольца, гулко стукаются о пол.

– Как же ты заколебала… – бормочет она, пытаясь нащупать пульс. – Сколько можно… И хоть бы один раз!.. Один нормальный раз!..

Она склоняется к лицу и прижимается ухом к приоткрытым губам. Возможно, когда-то они делали то же самое в обратном направлении, но она не помнит. Не только из-за сахара. Застыв, она не дышит. Только слушает. И, наконец, улавливает. В кино с таким звуком исходит душа, но в реальности он значит противоположное.

– Сука! Ничего не можешь сделать наверняка!

Она вскакивает, проносится мимо нас и выбегает из комнаты. В глубине коридора тренькает старый телефон. Один раз – на поднятую трубку, еще два – в лад набираемого номера. Гудки. Ответ. Она кричит, перебивая диспетчера:

– Женщина, тридцать семь лет! Попытка самоубийства!

Диспетчер собирается, уточняет адрес. И переспрашивает: алло? И раздражается: вы слышите меня?

Что именно произошло?

В каком состоянии пострадавшая?

Девушка, вы тут?

Да, думает она. И молчит. Тишина на линии кажется диспетчеру отсутствием, но это не так. Она здесь. Прямо сейчас она присутствует в собственной жизни так полно и трезво, как никогда прежде. Телефон тренькает, обрывая соединение. Звонок окончен. Хромым постукиванием она возвращается в спальню, включает свет и, щурясь, окидывает тело на кровати совершенно новым взглядом. Забегая вперед – это взгляд убийцы.

Опустившись на свободную половину кровати, она буднично разувает вторую ногу и спрашивает:

– Не поделишься, что ты почувствовала, когда решила не вызывать скорую?

– Мне стало хорошо, – тихо ответила Ариадна.

Она откидывает сапог, шумно переводит дух.

– Хорошо тебе было пару часов до. А это было счастье. Чистый восторг. Сначала от мысли, что можно ничего не делать и все случится само. Потом – от мысли, сколько всего можно успеть, пока оно не случилось.

– Это просто воспоминание, – вмешался я. – Это было давным-давно.

– Но оно было, – возражает она, не глядя.

– Кого угодно можно довести плохим отношением.

– Согласна. – Она встает. – Особенно детей психопаток.

Некоторое время она бездумно слоняется по комнате.

– Помнишь, о чем ты думала? Сколько мыслей вырвалось из многолетнего оцепенения? Но ты искала ответ всего на один вопрос. Какой?

– Не отвечай, – попросил я.

– Как сделать ей больно, – сказала Ариадна.

Она обходит кровать, приближается к тумбочке и тянется к бутылке.

– С чего начать. Где больнее всего. Как заставить ее с ором очнуться в луже собственной крови. Как с тобой это было однажды, помнишь? – Она делает несколько глотков. – За то, что Обержин по доброте душевной подвез тебя из школы. Сколько она переступала через тебя там, в коридоре? Дня полтора?

– Пожалуйста. – Я шагнул к изножью кровати. – Когда Стефан проснется в тебе, бог знает, кого он еще убьет. Я должен рассказать нашим о…

Она дергает плечом.

– С кем ты разговариваешь? Это просто воспоминание. Которое ты грубо прерываешь на самом интересном.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Наваждение
Наваждение

Мы не одни во Вселенной — в этом пришлось убедиться Георгию Волкову во время предыдущего опасного расследования.Он получает свое первое задание в новой роли. Теперь ему придется забыть свою прежнюю жизнь, свое прежнее имя. Отныне он — агент Вольфрам. Агент секретной службы, созданной под покровительством таинственных Смотрителей, самой загадочной и могущественной инопланетной расы.Но во Вселенной есть и множество других цивилизаций, преследующих свои цели в отношении землян. Чем им приглянулась наша планета? Что им нужно от нас? Они следят за людьми с древних времен — те, кого мы когда-то считали богами. Те, перед кем мы трепетали и кому поклонялись. Имя им — Легион…

Андрей Борисович Бурцев , Андрей Бурцев , Кирилл Юрченко

Фантастика / Детективная фантастика / Космическая фантастика / Научная Фантастика