Für Elise (СИ)

— Что это, Даниэль? — спросила она тихо, не веря своим глазам. — Где ты это взял?

— У нас очень мало времени, — англичанин взял ее за руки. — Если мы не пойдем сейчас, то не успеем ему помочь. Александр вернется, и…

— Нет, подожди. Этого не может быть…

— Он держит этого человека в подземелье! — выпалил Даниэль со слезами на глазах. — Я… Мы… Мы должны спасти его. Пойдем скорее.

Она позволила Даниэлю повести за собой по коридору, к лифту. Перед металлическими воротами машины она попыталась остановиться и вернуться назад, но англичанин напомнил ей, зачем они спускаются вниз: чтобы помочь человеку, который всё это время находился в замке, который не уезжал ни в какой Кёнигсберг и у которого не было никакой невесты. Человеку, о чьей судьбе барон все это время лгал, глядя ей прямо в глаза.

Даниэль дернул рычаг, и лифт, узкая железная клетка, стены которой изнутри были обиты белой тканью с вышитыми золотыми лилиями, со скрипом поехал вниз. Элиза стояла, прислонившись к стене, и сжимала в руках грязную записку, написанную, наверное, каким-то куском угля. «Нельзя забывать», — шепнула она себе. Теперь все вставало на свои места — и странные крики, в которых слышалось ее имя, и то, зачем барону столько лепестков дамасской розы, чай с которыми усыплял и заставлял забыть прошедший вечер. Даниэль стоял рядом, сочувственно глядя на нее и ничего не говоря. Наверняка он представлял, какое разочарование она испытывала, но никак не мог поддержать.

— Почему? — спросила Элиза негромко, когда лифт остановился. — Почему так?

— Я не знаю. — Даниэль подал ей руку, помогая перешагнуть зазор между лифтом и полом. — Честное слово, я не знаю. Пойдем. Его держат где-то здесь.

Они оказались в подземной тюрьме, которая якобы давно не использовалась. Несмотря на горящие факелы, здесь было неестественно темно, прямо как в старом хранилище. Элиза вновь вспомнила крик, который слышала позапрошлой ночью, и наконец поняла, кому он принадлежал, и какое окровавленное, изуродованное до неузнаваемости нечто барон назвал мерзостью и приказал унести обратно. У Клааса почти получилось вырваться на свободу, и даже несмотря на то, что она предала его, он искренне хотел спасти ее из проклятого замка.

— Александр сказал, он был шпионом, — произнес Даниэль с горечью, открывая одну из дверей. — Я верил ему. Признаюсь, я верил ему, пока не нашел эту записку. Мне очень жаль, Элиза.

Он открыл камеру и пропустил Элизу вперед, крепко закрывая за собой дверь. Четыре свечи, горевшие по углам каменного стола, были слишком тусклыми, и ей пришлось напрячься, чтобы найти в одном из углов Клааса — но его нигде не было. Обернувшись к Даниэлю, невероятно мрачному, она увидела, как он берет изогнутый нож, исписанный символами, похожий на тот, что она видела в кабинете барона.

— Что происходит? — спросила Элиза севшим от страха голосом. — Где Клаас?!

— В соседней камере, — ответил англичанин. — Не переживай, он тебя услышит. Я сказал ему, что приведу тебя, но ему, кажется, это не понравилось.

— Что ты…

Элиза попятилась, оглядываясь по сторонам и разыскивая что-то, что могло бы служить оружием. В намерениях Даниэля, который шел на нее с ножом, сомневаться больше не приходилось. Обойдя стол по кругу, она заметила только деревянное ведро, стоявшее в углу. Схватив его, Элиза выставила его вперед, надеясь защититься от удара. Даниэль, которого ее попытки сопротивляться выводили из себя, бросился вперед, пытаясь схватить, но Элиза успела отскочить в сторону и ударить его по голове ведром, которое тут же развалилось, оставляя у нее в руках только проржавевшую ручку, но этой заминки ей хватило, чтобы открыть дверь, которую англичанин не догадался запереть, и броситься по коридору.

В панике она не помнила, в какой стороне лифт, поэтому бежала, куда глаза глядят, не успевая даже читать указатели, висевшие над потолком. За своей спиной она слышала рычание и тяжелое дыхание Даниэля. Он был почти в два раза выше и куда сильнее, и было только вопросом времени, когда он ее догонит — но давать ему это время Элиза не собиралась. Заворачивая за очередной угол, она побежала вверх по лестнице, надеясь, что она приведет ее к выходу, но в самом верху чуть не налетела на громадную жуткую фигуру.

Факелы освещали огромную изуродованную образину с развороченной нижней челюстью, которая смотрела на Элизу непонимающим взглядом. Она оглянулась, пытаясь срочно придумать, что делать. Даниэль показался из-за поворота и тоже остановился, глядя то на нее, то на перевязанное ремнями чудовище, которое не нападало, наверное, потому, что признавало в Элизе такую же слугу замка. Переведя взгляд на монстра, Элиза, приготовившись к худшему, схватила его за ремень, пересекавший голую грудь, и с неожиданной силой дернула на себя, взбегая вверх по лестнице и не глядя на то, как чудище с ревом полетело вниз, прямо на Даниэля.