Фурии Кальдерона

Последний упал ему на поясницу. Крышка его слетела, открыв содержимое – тяжелые черепичные плитки, которыми крылись постройки гарнизона. Черепица из обожженной глины весила немало; должно быть, каждый ящик тянул фунтов на триста. Она стояла и смотрела, как Корд, напрягая силы, пытается сдвинуться с места. Он зарычал, пробормотал что-то, и земля под ним слабо шевельнулась. Он попытался еще, но выбраться из-под ящиков не смог. Он рухнул обратно на пол, задыхаясь и всхлипывая.

Исана подошла к нему и остановилась, не доходя пары шагов. Потом шагнула ближе, присела на корточки и дотронулась концом пальца до его виска, чтобы Рилл могла оценить его состояние.

– У тебя сломаны обе ноги, – ровным голосом сообщила она ему. – И таз. И спина. – Она помолчала, прислушиваясь к Рилл. – И ты изможден. Должно быть, преследуя нас, ты загнал свою фурию до полусмерти. – Она отняла руку. – Тебе никуда отсюда не деться, Корд.

– Сука, – прорычал он слабым голосом. – Ну что ж, кончай. Не тяни.

– На моем месте ты раскроил бы мне голову. – Она подняла с пола тяжелую черепичную пластину и провела пальцем по ее неровному краю. Отпусти она ее сейчас, и веса ее хватит, чтобы размозжить ему череп. – Возможно, одной из этих самых плит ты раскроил бы мне голову. Убил бы.

– А я ведь тебя держал, – прорычал он. – Помирая, будет что вспомнить. Не выпускал тебя из того круга, напуганную до смерти. Не забывай.

Она встала и отбросила плиту в сторону. Потом пошла в глубину склада.

– Что ты делаешь? – прохрипел он. – Когда я выберусь отсюда…

Исана подошла к Одиане и взяла ее за руку. Она поставила ее на ноги и выразительно прикрыла глаза руками. Одиана кивнула и повторила ее движение. Исана повела ее к выходу; ей пришлось обогнуть Корда, который сделал слабую попытку схватить ее за ногу, но промахнулся.

– Ты никуда отсюда не выйдешь, – сообщила Исана. – Я знаю только одного человека, способного исцелить твои раны прежде, чем ты умрешь, Корд. Так вот, у нее нет такого желания.

У выхода Исана задержалась и оглянулась на Корда. Потом вернулась и склонилась над ним. Он схватил ее за лодыжку, и она презрительно отшвырнула его руку. Взяв его цепь доминуса, она сорвала ее и с размаху хлестнула его по лицу.

Корд смотрел на нее, онемев от боли и ярости. Она снова заговорила с ним – отстраненно, как целитель с больным.

– Ты не ощущаешь своих увечий, Корд, но никогда не сможешь больше ходить. Тебя будут подтирать как младенца. Я даже не уверена, что ты сможешь сидеть без посторонней помощи.

Она повернулась и двинулась дальше к выходу и ожидавшей ее там с закрытыми глазами Одиане.

– Но предстать перед судом ты, Корд, сможешь, – бросила она. – Вот такой. Беспомощный. Обделавшийся, как младенец. Ты предстанешь перед судом графа, и все в долине увидят, что ты собой представляешь. Я добьюсь этого. И вот тогда расплатой за все, что ты сделал, будет смерть.

На улице затрубили сигнальные рога, почти заглушив жалкие, отчаянные всхлипывания Корда:

– Исана! Сучка глупая, ты же не сделаешь этого! Ты не можешь!

Она захлопнула дверь и повернулась к ней спиной:

– Я тебя не слышу, Корд.

А потом ее захлестнула битва – сплав отчаяния, боли, животного возбуждения. Она напрягла все силы только для того, чтобы устоять на ногах, и Одиана прильнула к ней, помогая сохранить равновесие. Двум заклинательницам едва удалось доковылять от склада до укромного места между казармами. Обостренное чутье Исаны, которое так помогло ей в темноте, сейчас оглушало ее, и она упала на колени, зажав голову руками в попытке унять поток нахлынувших на нее эмоций. Откуда-то издалека до нее доносились содрогание земли, рев какого-то огромного зверя, почти такой же громкий человеческий голос, вызывавший кого-то на поединок…

Когда она смогла наконец снова поднять голову, Одианы рядом с ней не было. Оглядевшись по сторонам, она увидела только босую пятку, скрывающуюся за обрезом крыши казармы. Она тряхнула головой и подвинулась вперед так, чтобы видеть двор и царивший в нем хаос, а также гарганта с разъяренным всадником на спине. Развернувшись, гаргант вдруг припечатал ножищей к земле воина-марата; смерть того, похоже, наступила мгновенно.

– О нет, – потрясенно прошептала Исана при виде тех, кто сидел верхом на гарганте за спиной у его погонщика. – О нет, детка… Мой Тави!

Глава 42

Тави крепко сжимал руками пояс Дороги. Гаргант под ними беспокойно переступал с ноги на ногу, но, если не считать этого, во дворе воцарилась тишина.

Повсюду лежали тела. Тави старался не смотреть на них, но казалось, куда бы ни упал его взгляд, в этом месте кто-то умер. Это было ужасно. Тела даже вид имели не такой, как полагалось бы людям. Словно какой-то взбалмошный ребенок играл в солдатики, изломал их, а потом раскидал во все стороны. Конечно, все было залито кровью, при виде которой к горлу подступала тошнота, но еще более гнетущее впечатление оставалось от вида истерзанных, изломанных тел – маратов и алеранцев, людей и животных.

Сколько народу загублено зря!