Фурии командира

Маркус вскочил на ноги и, подхватив Максимуса, с помощью других легионеров потащил его к стене. Оказавшись за стеной, Маркус в изнеможении рухнул на землю.

Через несколько секунд Красс проскочил в брешь, и полдюжины инженеров бросились вперед, чтобы заложить ее камнями. Брешь стала уменьшаться и вскоре исчезла вовсе, стена стала гладкой, словно в ней и не было прохода.

Они услышали, как запели рога канимов.

– Они отступают! – закричал кто-то на стене. – Они уходят!

– Целитель! – закричал Маркус, повернулся к Максимусу и увидел, что тот потерял сознание, а его раны кровоточат. – Целитель!

– Спокойно, – раздался голос. – Спокойно, Первое копье. – Красс оттащил Маркуса от Максимуса. – Давай, Фосс.

Маркус смотрел, как уносят Максимуса. Кто-то отвел его в сторону и усадил так, чтобы он опирался спиной о стену. Потом он обнаружил в руках кружку с водой и залпом ее выпил. За ней последовала вторая и третья. Теперь наступил черед еды. И хотя ему досталась лишь похлебка из овса, он съел всю миску, а потом вылизал ее.

Только после того, как он удовлетворил самые насущные потребности тела, к Маркусу вернулась способность соображать.

На него смотрела госпожа Аквитейн в ставшем уже привычным обличье прачки. Ее лицо сохраняло полную невозмутимость. Потом она снова принялась раздавать пищу и воду измученным легионерам, которые отдыхали рядом. Утомленные сражением солдаты со зверским аппетитом ели, залпом пили воду или просто лежали на земле и спали, что делали практически после каждого сражения, даже не такого трудного, как сегодняшнее. Маркус чувствовал себя совершенно измученным, и ему хотелось поскорее присоединиться к ним.

Однако он заставил себя встать и принялся разыскивать своих людей в быстро сгущавшихся сумерках. Из восьмидесяти центурионов первой когорты на ногах остались двадцать девять, в том числе и он. Четверть его легионеров получили ранения и не могли впредь участвовать в сражениях. Еще четверть были мертвы или пропали, – вероятно, они остались на поле боя, получив очень серьезные ранения, и отступавший легион не сумел унести их с собой. Еще четверть были ранены легко и ждали своей очереди у целителей. По безжалостной логике войны легионеров с легкими ранениями лечили в первую очередь, чтобы они могли сразу вернуться в строй. Тех, кто получал более серьезные раны, водяные маги стабилизировали, а потом им оставалось только страдать, дожидаясь, когда до них дойдет очередь.

Считая своих солдат возле палаток целителей, Маркус увидел множество страдающих алеранцев.

Он подошел к пятнадцати трибунам легиона. Трое погибли. Трое получили ранения и не могли сражаться, в том числе и Антиллар Максимус, чьи раны предполагали дополнительные усилия целителей. Потери были очень серьезными. А доклад трибуна, отвечавшего за снабжение продовольствием, оказался мрачным.

Маркус нашел Красса там, где его не должно было быть, – он навещал сводного брата, лежавшего на койке в одной из палаток рядом с другими солдатами, получившими слишком серьезные ранения для быстрого исцеления. Задумчивый Красс сидел рядом с Максимусом.

– Командир, – тихо сказал Маркус.

– Ты был прав, – сразу сказал Красс. – Нам следовало перейти в наступление.

Маркус проигнорировал его слова.

– На данный момент в строю осталась половина солдат. Более трети наших припасов потеряно во время отступления от частоколов, в том числе бóльшая часть домашнего скота. Единственный колодец, который находится на вершине холма, отравлен. Трибун, отвечающий за продовольствие, ищет способ очистки воды, но пока у него ничего не получается. Мы почти использовали запасы, которые были у нас в бочках, наполненных из колодцев у подножия холма, так что, если не пойдет дождь или трибун Кимнея не совершит маленькое чудо, солдаты скоро начнут страдать от жажды.

Это было смертельным приговором. Легион может день обойтись без еды, но без воды люди будут падать без сил десятками каждые несколько минут, неспособные сражаться.

– Я был уверен, что нам следует удерживать позиции, – сказал Красс. – Еще совсем немного. Мне показалось, что в любой момент стены будут готовы и мы в полном боевом порядке отступим. Я рассчитывал, что мы уже отбили главные атаки канимов и что гвардия придет к нам на помощь. – Он указал на лежащего брата. Максимус был накрыт легким покрывалом, и Маркус знал, что целители поступали так, чтобы помешать грязи попасть на обожженные участки кожи. – Я слишком много думаю, Маркус. И он страдает за мои грехи. Опять.

Маркус некоторое время смотрел на затылок молодого человека. Если бы госпожа Аквитейн увидела Красса таким, ей было бы нелегко скрыть удовлетворение. В таком виде он вряд ли мог стать претендентом на лавровый венок для вассалов вроде Арноса.

Ей и в голову не могло прийти, что при нынешних обстоятельствах никому не достанется лавровых венков, никто не заслужит почестей – если не считать посмертных.

Маркус подошел к молодому офицеру, отдал салют и ударил его по лицу.

Красс заморгал и изумленно уставился на Первое копье. Удар получился достаточно сильным, по губе Красса потекла кровь.