Фурии принцепса

– Это верный ход, – возразил командир Майлс. – Мобильные отряды могут использовать любую брешь в расположении врага. Они могут нанести больше урона, чем месяцы боев на укрепленных позициях.

Консул Аквитании устремил на родисского командира холодный взгляд.

– Конечно, – смутился тот.

Аквитейн коротко кивнул и продолжал так, словно его не перебивали:

– Прибытие новых подкреплений из Форции, Парсии и Родиса в лучшем случае маловероятны, хотя в долине они могут нанести врагу удары с флангов.

«Что, как бы ни было важно для кампании в целом, нам сейчас не поможет», – отметил Эрен.

Первый консул, откашлявшись, негромко и внятно спросил:

– Как дела с выводом мирных жителей?

– Сейчас уходят последние, принцепс, – сообщил Эрен. – Во всяком случае, из тех, кто согласился уйти. Сенаторы предлагают для охраны порядка свое личное ополчение.

– Кто бы сомневался, – буркнул Гай. – Беженцы с юга?

– Людей, проделавших ради спасения столь дальний путь, сокрушило известие, что спасения нет и в столице. Многие из них – больные, измученные, изголодавшиеся, израненные – не в силах были бежать еще дальше. Мы нашли места на телегах для самых слабых, принцепс, – доложил Эрен. – И дали в дорогу еды, сколько они могли унести на себе.

Гай покивал:

– А запасы продовольствия?

– Хватит, чтобы шестнадцать недель прокормить легионы, не сокращая пайков, – ответил Майлс. – На двадцать четыре, если их урезать уже сейчас.

На это никто не возразил, и Эрен хорошо понимал почему: никто здесь не верил, что у них есть шестнадцать недель, и меньше всех – Первый консул.

Хрипло каркали кружащие над ними вороны.

* * *

В личных покоях Первого консула Эрен застал Гай Карию у шкафчика с напитками.

– Госпожа моя… – удивленно пробормотал он и только потом поклонился. – Прошу меня извинить.

Кария, вторая жена Гая Секстуса, была высока, красива и пятнадцатью годами младше мужа, а искусно применяемая водяная магия делала ее с виду еще моложе. Длинные темно-каштановые волосы ниспадали по сторонам узкого лица с правильными чертами, а синее шелковое платье отличалось непревзойденным покроем и стилем.

– Придется извинить, – ледяным тоном отозвалась она. – Что вы здесь делаете?

– У Первого консула кончилась микстура. От кашля. – Эрену стоило немалого труда не заикаться. Каким бы законным ни был предлог, ему было неловко в чужой спальне наедине с чужой женой. – Он послал меня за новой бутылкой.

– А-а, – протянула Кария. – Как чувствует себя правитель?

– Его врач… озабочен, моя госпожа, – сказал Эрен. – Но разумеется, с делами по обороне державы он вполне справляется.

В ее голосе прозвучали едва заметные нотки резкости:

– А то как же! Долг превыше всего.

Кария шагнула к выходу.

Поспешив к шкафчику для напитков, Эрен обнаружил, что дверца не заперта. Само по себе это ничего не значило, но Эрен знал Гая. Не тот он человек, который забывает запереть замок. Открыв дверцу, он увидел ровный ряд бутылок – за одним исключением. Бутыль с микстурой стояла чуть неровно, и пробка была вставлена небрежно.

Но кто мог тронуть лекарство Первого?..

Эрен в несколько больших шагов пересек комнату, схватил госпожу Карию за запястье и развернул к себе. Она, извиваясь, впилась ногтями в его руку, выронив при этом из пальцев маленький пузырек. Выпустив женщину, Эрен подхватил его.

– Как ты смеешь! – процедила Кария, толчком в грудь отшвырнув Эрена к дальней стене. Он умел падать, не то сломал бы себе что-нибудь на мраморном полу. Да и так усиленный фурией удар вышиб из него дух. – Как ты посмел меня коснуться, маленький наглый слайв! – прорычала Кария. Она подняла ладонь; между пальцами засветился огонь. – Живьем сожгу!

Эрен сознавал, что угроза вполне исполнима, но он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.

– Первый консул, – просипел он, – ждет меня с лекарством.

Взгляд Карии метнулся к его груди и снова уперся в глаза. На лице мелькнуло подобие досады, и она потушила огонь, сжав кулак.

– Полагаю, это уже все равно, – с явной злобой бросила она. Потом надменно отвернулась и снова двинулась к двери.

Эрен смотрел на пузырек. Плотно закупорен, внутри на полпальца сероватого порошка. Почти наверняка яд.

– Почему? – прохрипел он. – Почему именно сейчас?

Кария задержалась в дверях и небрежно улыбнулась ему через плечо.

– Привычка, – бархатным голосом пробормотала она.

И ушла.

* * *

– Гелатин, – уверенно заключил Сиреос.

Врач сидел за столом у двери в штаб Гая, перед ним в решетчатой подставке выстроилась дюжина стеклянных пузырьков, в том числе и опустевший теперь пузырек Карии.

– Не понимаю, – удивился Эрен. – Я думал, это лекарство.

– Разница между лекарством и ядом только в количестве и расписании приема, – ответил Сиреос. – В малых дозах гелатин бодрит. И даже входит в состав микстуры. Малые количества организм выдерживает без вреда. А вот большие… – Врач покачал головой.

– Смертельны? – спросил Эрен.

– Не совсем так, – ответил Сиреос. – Во всяком случае, гелатин сам по себе – нет. Принятый в больших дозах гелатин откладывается в мозгу, позвоночнике и костях. И остается там.

Эрен медленно выдохнул, сдерживая подступившую тошноту.