Фурии принцепса

Почти два дня прошли в упорном, мучительно осторожном преследовании замучивших курсоров предателей. След вел обратно в Цереру.

В город, захваченный вордом.

В его стенах разрастался кроч. После заката он окрашивал беловатый камень построек тусклым зеленоватым сиянием, и дома начинали казаться почти прозрачными, как подсвеченный изнутри нефрит. Извне стены пугали тишиной и неподвижностью. Ни переклички часовых, ни звона колоколов, ни цокота лошадиных подков по мостовым. Ни голосов, ни песен из питейных домов, ни криков матерей, с наступлением сумерек зазывающих детей домой.

Слышалось, да и то еле-еле, лишь журчание городских фонтанов, не остановившихся даже с приходом ворда. Да еще изредка жуткий булькающий клич кого-то из ворда с улиц или с крыш над ними.

Амара дрожала.

Приблизившись к Бернарду так, чтобы ясно видеть, она знаком спросила: «Цель. Где?»

Бернард указал на бывшую цитадель консула посреди города и добавил знаком: «Возможно».

Амара поморщилась. Она и сама так думала. Цитадель – во всей Церере самое неприступное место. Будь она алеранцем посреди ворда, выбрала бы для ночлега самые толстые стены и мощные укрепления. «Согласна. Продолжаем?»

Бернард дал знак подтверждения. «Откуда начнем?»

Хороший вопрос. Входить в главные ворота, полагаясь на защиту фурий, им нужды не было. Амара, будучи курсором, знала дюжину обходных путей в города любого из консулов. В большой город проникнуть проще, чем в маленький.

Просигналив Бернарду, чтобы следовал за ней, она свернула к тоннелю работорговцев, проложенному под западной стеной.

Разумеется, в ожидании атаки ворда тоннель замуровали, но, как она и думала, перепуганные горожане вскрыли его для бегства. При входе они обнаружили россыпь камней, в спешке отброшенных не слишком одаренными заклинателями земли, а дальше стало просторнее, ширины тоннеля хватало для взрослого человека, нагруженного тяжелым мешком. Главное, ни у одного из легкодоступных ходов не было знаков присутствия ворда – ни снаружи, ни в самом тоннеле. Виднелись только следы обутых ног.

Это хорошо. Главные силы ворда преследовали сейчас консула с бегущими на север легионами. Значит, город не превратился в кишащий улей, а остался под легкой охраной. За стенами можно будет двигаться быстрее.

Амара скользнула в узкое устье ближнего тоннеля. Внутри горели заговоренные лампы, но плохонькие и далеко друг от друга.

Она прижалась к мужу, окутала им головы и плечи защитной вуалью, замкнув все звуки внутри тесного пространства.

– Повезло, – выдохнула она осипшим от долгого молчания голосом. – Света нам хватит.

Муж чуть крепче прижал ее к груди и тихо пророкотал:

– Я бы сказал «слишком удачно», если бы не пережил всю эту неделю.

– Не могут они во всем быть сильны, – ответила Амара. – Иначе им незачем было бы столь упорно гоняться за Первым консулом.

Бернард нахмурился и медленно кивнул:

– Он все еще представляет для них угрозу. – Он оглядел тоннель, не теряя бдительности, но уже уверенней. – Где это мы?

– В Церере работорговцам жилось непросто, – объяснила Амара. – Свободной торговли не допускали ревностные сторонники освобождения рабов, они препятствовали поставкам и изобретали всевозможные способы убивать работорговцев. Те прорыли эти тоннели, чтобы безопасно попадать в город и выбираться обратно.

– Сдается мне, – с тенью улыбки проговорил Бернард, – чем бы ни кончилось, с этими делами покончено навсегда.

У Амары едва не вырвался истерический смешок.

– Да, пожалуй.

– А вот пахнет здесь гнусно. – Бернард кивнул в глубину тоннеля. – Куда он выводит?

– В здание аукционов на Западной площади. Оттуда до цитадели и полусотни шагов не будет.

– Превосходно. – Бернард заглянул ей в глаза. – Ты как?

Наверное, решила Амара, это простая человечность его слов перед лицом недавних ужасов заставила ее грудь сжаться так больно. Она устала. У нее болели все кости, все суставы. Голод, потрясения, ужас стали такими привычными спутниками, что уже не глодали душу зубами, а стерлись до тупого безразличия. Вопрос Бернарда напомнил ей добрый, ласковый мир, где были тихие разговоры, сон в одной постели, любовь, разжигавшая в ней жаркий, опасный огонь.

Она, не отводя глаз, проговорила дрогнувшим голосом:

– Я… нельзя. Не сейчас. Надо прежде сделать дело.

Он обнял ее за плечи, нежно сжал. И голос был теплым, тихим, ровным.

– Это все так, любовь моя. Давай к делу. Надо обдумать… Пригнись!!

От неожиданности она на миг окаменела, но руки мужа уже сбили ее на колени. Она бы не удержала равновесия и завалилась на бок, не подхвати ее Бернард.

По его короткому сигналу она отбросила глушившую их разговор завесу, и тотчас накатили звуки. Они давно бы услышали, если бы не ее магия.

По тоннелю эхом раскатывались голоса. Громко, самоуверенно стучали сапоги. Кто-то – возможно, те самые, на кого они вели охоту, – был с ними в тоннеле, а они, дураки дураками, торчали посреди узкого коридора. Никакая магия не поможет, если пособники ворда споткнутся о них на ходу.