Фуриозо

Анна повернулась к Раулю, но тот спешил к выходу с телефоном, прижатым к уху. Открыл дверь студии и вздрогнул от криков Луизы и Каролины. Резко развернулся и удалился в сторону кухни. Анна и Хелена проводили его взглядами, а потом переглянулись, но комментировать его действия не стали: не знали, что сказать. Обе вернулись к своим инструментам. Луиза и Каролина все еще продолжали спектакль: в студию доносились обрывки слов, произнесенных на повышенных тонах.

— Trouble in paradise, — пробормотала Анна и перевела: — Неприятности в раю. Как это неприятно!

За стеклом послышался звонок телефона Луизы, и она отошла от Каролины. Затушив сигарету сапогом, та немедленно вернулась в зал.

— Идиотка, — бормотала Каролина себе под нос, беря виолончель.

Она проиграла несколько сложных пассажей, чтобы успокоиться. Появилась Луиза. Убрав телефон в карман, объявила: в проливе буря, так что сегодня звукорежиссер и оператор не появятся.

— Будем рассчитывать на завтрашнее утро — или придется забыть о записи, — почти равнодушно подытожила Луиза.

* * *

Свальшер — маленький остров. По тропинке вдоль берега его можно обойти за полчаса, и то потому, что надо карабкаться по скалам и перепрыгивать расщелины.

К ателье, построенному на скалах в северной части острова, вела тропинка, выложенная досками. Пятьдесят лет назад на остров занесло семена жимолости каприфоль, и южнее от тропинки лианы образовали заросли с ароматными цветками. Дом был построен в рыбацком стиле: необработанные доски, простая черепичная крыша. В помещении — дощатый пол и выкрашенные в белый цвет стены. Панорамные окна выходили и на север, и на запад, где скалы резко обрываются в море.

Для художников здесь поставили когда-то кухонный стол и газовую плиту. На конфорке красовался старый эмалированный чайник, на полках — кружки, стаканы и тарелки. У стены стояла скромная кровать, перед камином — два кресла марки «Бруно Матссон». Остальное пространство занимали мольберт и стол для черчения. Сюда провели электричество, и только воду приходилось приносить в канистре с виллы.

Когда-то ателье не пустовало: здесь жили художники, любившие работать на пленэре. В последние годы в доме иногда останавливались друзья семьи и прочие гости, но уже много лет мольберт воспринимался как экзотическая деталь интерьера. Впрочем, как и железный рукомойник — ровесник ателье.

В детстве Луиза часто запиралась в доме для художников, чтобы побыть одной. Анна пришла в ателье, со скрипкой под мышкой, тоже в поисках уединения.

Мирная репетиция быстро переросла в ссору, и атмосфера в студии стояла напряженная. В перерывах Каролина хлопала дверью и кричала на Луизу. Рауль вообще ушел к себе. Хелена нашла утешение в баре. Налила себе щедрую порцию джина с тоником и заявила: «Мы же все равно не будем сегодня больше играть». Потом, сняв туфли, улеглась на диван. Анна тоже налила себе бокал бургундского, а потом зачехлила скрипку и решила, что пойдет в ателье.

В помещении стояла прохлада, хотя в камине лежал свежий пепел. Анна положила в топку поленья. Спички нашла в стеклянной банке. Щепка для растопки быстро вспыхнула, но отсыревшие дрова только дымили. Она вспомнила, что в футляре завалялись ноты скрипичного концерта, сыгранного ею пару лет назад, — пришлось использовать их. Спустя пару минут в камине разгорелся огонь. Анна протянула замерзшие руки к огню. Куртку снимать не стала. В холодной комнате, как она знала, играть вредно, так что самое время выпить вина из принесенной с собой бутылки. Прошлась по комнате, чтобы согреться. Через стекла огромных окон было видно, как по небу летят тяжелые облака, отбрасывая тени на остров и море. Внизу свинцовые волны бились об острые камни.

Зазвонил телефон. Луиза.

— Я хочу, чтобы мы еще раз прошлись по квартету.

— Это действительно необходимо? — спросила Анна, наливая вино в стакан.

— Да. Чем лучше мы подготовимся к записи, тем быстрее ее закончим. А я хочу закончить как можно быстрее, да и Раулю нужно быть в понедельник в Нью-Йорке. Мы и так затянули процесс. К воскресенью все должны закончить. Кстати, не знаешь, где Каролина? Сказала, что будет репетировать, но ее нигде нет. И виолончель лежит в студии.

— Понятия не имею. Позвони ей.

— Уже звонила. Она не берет трубку, а потом включается автоответчик.

Анна увидела, что по тропинке кто-то идет. Рауль. Он направлялся к ателье.

— Я репетирую, Луиза. Позвоню тебе позже, — заторопилась Анна и оборвала связь.

Сердце забилось быстрее. Оконное стекло, к которому она прижалась вплотную, холодило разгоряченный лоб. Анна поправила волосы и облизала губы. Рауль идет к ней! Эта мысль вызвала улыбку.

Она не ошиблась: между ними существует притяжение — не обжигающая страсть, что раньше, но пьянящая нежность. Им о стольком нужно поговорить! Рауль ясно дал понять: он доверяет ей настолько, что готов обсуждать глубоко личное. А на чем еще основывается любовь, как не на доверии?