Фуриозо

Эбба улыбнулась. Сама она взяла фамилию мужа — Шрёдер. Ее собственная фамилия была Каплан: ее отец приехал в Швецию из Ленинграда в тридцатые годы. Эбба всегда гордилась своим происхождением и чувствовала себя частью культурной Европы. Но по прошествии пятидесяти лет после окончания войны родственники вдруг стали недоумевать, почему она предпочла простую немецкую фамилию. Эбба напомнила им, что вообще-то Шиллер и Гёльдерлин тоже носили не еврейские, а немецкие фамилии. После замужества ее жизнь стала похожей на жизнь всех остальных женщин на Юрсхольме. И Грегор не имел ничего против ее еврейских корней. Она сама заменила звезду Давида на звезду адвента, просто потому что так получилось. И хотя временами Эбба тосковала по своей девичьей фамилии, она так любила Грегора, особенно в начале их отношений, что с гордостью носила его фамилию. Когда же три года назад Грегор скончался, не было смысла менять фамилию, которую коллеги только недавно научились произносить правильно. К тому же ей всегда казалось, что Эбба Шрёдер хорошо звучит. Даже лучше, чем Грегор Шрёдер.

Вендела подошла к окну и отдернула шторы, подняв облако пыли, закружившейся в лучах солнца, проникавших в комнату.

— Думаешь, она специально выделила нам именно эту комнату? — спросила она, жмурясь от пыли и яркого солнца.

Окно никак не поддавалось. Старая рама разбухла, и Венделе с огромным трудом удалось потянуть ее на себя. На пол посыпались засохшие мухи и куски облупившейся побелки. Наконец окно резко растворилось, и Вендела чуть не упала.

— Осторожно, юная фрёкен! Нам хватит и одного несчастного случая на острове, — послышался голос снизу.

На лужайке она увидела Кая, который с любопытством следил за происходящим. Вендела улыбнулась.

— Я нечаянно, — объяснила она.

— Так всегда со старыми окнами. Называется «эффект кетчупа».

Эбба резко вскочила и подошла к окну. Высунув голову, крикнула:

— Кай, отчет мне нужен к обеду?

— С кетчупом или без?

Раздался заливистый смех Кая. Эбба поспешно закрыла окно.

— Как насчет курса по гендерным различиям вместе с Каем этой осенью? — спросила она Венделу и получила в ответ гримаску отвращения. — Следующая на очереди Анна Юнгберг. Позови ее, пожалуйста.

В ожидании Анны Эбба прочитала свои записи, касавшиеся второй скрипки квартета. Она разглядывала фото, когда Анна вошла в кабинет. Эбба привстала, здороваясь. Ее поразило, какой ледяной и вялой была протянутая ей рука. Контраст между сексапильной блондинкой на обложке диска и женщиной, стоявшей перед ней, не мог не поражать. На Анне не было никакой косметики, кроме небрежно нанесенной алой помады, ярко выделявшейся на бледном как полотно лице. Эббе уже случалось видеть такое раньше. Женщины, привыкшие сильно краситься, в чрезвычайных ситуациях, без макияжа, выглядят бледными и беззащитными. Волосы были еще влажные после душа; светлые пряди падали на велюровую толстовку. Джинсы на Анне были на размер меньше положенного: они обтягивали так сильно, что, когда она хотела закинуть ногу на ногу, ткань опасно натянулась, и Анна вынуждена была вернуть ноги в прежнее положение.

— Как вы знаете, мы пытаемся внести ясность в обстоятельства смерти Рауля Либескинда, — заговорила Эбба, наблюдая за реакцией женщины, сидевшей напротив. Сзади Анны чуть наискосок расположилась Вендела, внимательно слушавшая разговор.

— Как долго вы знали покойного?

— Двадцать пять лет.

Анна отвечала едва слышно, словно каждое слово давалось ей с трудом.

— Вы были близкими друзьями?

— Мы… мы какое-то время были помолвлены…

— Когда это было?

— Вскоре после того, как я закончила музыкальную школу в Стокгольме. Я переехала к Раулю в Нью-Йорк.

— Сколько вы жили вместе?

— Только полгода. Потом мы расстались…

— Почему?

Анна пожала плечами, устремив взгляд к окну.

— Расстались, и все. Такое случается. Но мы продолжали поддерживать отношения.

— Дружеские?

Анна облизнула губы. На ее лице появилась улыбка.

— Вообще-то в последние дни мы особенно сблизились. Но это было так давно… Неважно… чувства никуда не делись… будто этих лет и не было…

— Взаимные чувства?

Анна вздрогнула и посмотрела на Эббу:

— Почему вы спрашиваете?

— Вы снова возобновили отношения?

— Я не назвала бы это отношениями. Но это было похоже на начало чего-то большего… Рауль вообще-то был женат… так что все не так просто…

Эбба сделала запись в ноутбуке, давая Анне передохнуть. Мысленно она пыталась угадать характер женщины, сидящей перед ней. Пока что она могла констатировать, что Анна выглядит гораздо старше своих сорока с небольшим лет. И дело тут не только в макияже. Взгляд у нее был отсутствующий. Может, она пьяна? Все возможно. Когда твой бывший жених внезапно погибает чуть ли не у тебя на глазах, рука сама потянется к бутылке.

— Как вы восприняли смерть Рауля?

Этот вопрос лишил Анну последних сил. Плечи опустились, из глаз полились слезы. Анна закрыла лицо руками. Эбба достала из сумки пачку бумажных носовых платков и протянула ей: в таких случаях Эбба всегда держала платки при себе.

— Не торопитесь, — сказала она.