Фуршет в эпицентре рая

Тогда на что вы рассчитываете? — продолжал Лурье. Наша партия продлится не больше пятнадцати ходов. В каком составе мы бы не играли. Что вы потом скажите этим людям? Что вы пошутили? Это не самое лучшее место для шуток. Поймите меня правильно.

Штейн сделал глубокий вдох чтобы прийти в себя. — Я понимаю ваше раздражение, — начал он. Поверьте, меньше всего я бы хотел встретиться с вами здесь. Я, кстати, Ваш поклонник и всегда мечтал сесть с Вами за одну доску.

— Вам это удалось, — зло прервал его Лурье.

— Я понимаю Ваш скепсис, — продолжал Штейн. Я, признаться, сам не поверил в то что произошло. Но, поверьте, это работает.

— Вы сумасшедший, — сказал Лурье. Мне жаль Вас. Нам незачем в это верить. Всё выясниться прямо сейчас.

— Давайте приступим к игре — вмешался Лавуазье. Мистер Штейн, вы не возражаете если я буду играть вместе с вами против Лурье и Бельмана.

— А вы, друзья, как не садитесь.. — добродушно улыбнулся Бельман.

— Мне всё равно, — сказал Штейн. Единственное, не торопите меня с ходами. Я ещё не научился быстро перемножать матрицы и определять плотность полей. Кроме того, над самым простым ходом могу думать также долго как и над самым неочевидным. Я просто делаю расчёты в голове, а не играю в шахматы. Исключение может быть только в случае если ход единственный. Не с шахматной точки зрения, а вообще единственный.

Лурье смотрел на него презрительно. Лавуазье скептически качал головой.

— Каким цветом предпочитаете играть — спросил on приглашая Штейна сесть за шахматный столик.

— Неважно, — ответил Штейн. Если вы будете играть белыми идеально, то скорее всего победите. Но идеальных игроков не бывает. Даже машины на которые потратили баснословные деньги и добрую сотню лет ошибаются безбожно. Поверьте я знаю о чем говорю.

— Тогда давайте мы с Вами возьмём белый цвет чтобы исключить проигрыш в случае идеальной игры соперников — подмигнул Лавуазье перевернув доску. Играем двое на двое, ходы делаем по очереди.

— Позвольте, — Штейн посмотрел на Бельмана. Мы здесь для того чтобы проверить работает ли формула, а не соревноваться в парной игре. Почему вы трое не можете играть против меня?

Бельман, Штейн и Кроги переглянульсь, возникла пауза.

— Это мы делаем для Вас, — сказал наконец Лурье. Если мы все будем играть против вас одного, то, как я уже сказал ранее, вы не продержитесь и пятнадцати ходов. При игре двое на двое, у вас будет хоть какое то оправдание. Правила менять поздно, — они согласованы с теми кто любезно усадил нас за один стол.

Штейн задумался и посмотрел на Бельмана. На его лице мелькнула еле заметная улыбка.

— Раз правила менять поздно, то приступим к делу, — сказал он и театрально потёр руки.

— Да, — сказал Бельман обращаясь к Штейну, вот вам ручка, бумага, калькулятор, если нужно.

— Вполне может понадобиться, — поблагодарил Штейн.

Все четверо уселись за шахматный стол.

— Первый ход не требует никаких расчётов, я сделаю его сам, — сказал Штейн, передвинув пешку с е2 на е4.

— Очень неожиданно и оригинально, — процедил сквозь зубы Лурье.

Штейн не отреагировал. Игроки по очереди делали ходы. Был разыгран редкий вариант Скандинавской защиты.

Силы сторон были явно не равны. Двое великих гроссмейстеров против гроссмейстера и начинающего. Тем не менее на доске был грамотно разыгран необычный дебют. Лурье отметил это, но списал на случайность. Лавуазье удивило это обстоятельство он перестал улыбаться и сконцентрировался на игре.

Первоначально Штейн делал ходы намного медленнее остальных. С некоторого момента Лавуазье перестал понимать происходящее. Штейн подставлял одну фигуру за другой. При иных обстоятельствах Лавуазье бы поправил своего напарника, но сейчас это делать строго воспрещалось. Да, в этих жертвах был определённый смысл, так как белые развивали атаку на чёрного короля. Но Лавуазье явно видел что очень скоро атака захлебнётся, и белые останутся без левого фланга с абсолютно проигранной позицией.

Тем не менее их противники странным образом притихли: Бельман напряженно обдумывал каждый ход, на лице Лурье появились капли пота. Возникла напряженная тишина. Теперь уже все три гроссмейстера тратили на ход гораздо больше времени чем Штейн. В какой то момент Лавуазье надолго задумался. Как он и ожидал, их атака почти захлебнулась. Они со Штейном играли уже без ладьи, слона, коня и нескольких пешек. Но, к своему изумлению, он обнаружил, что черные не могут воспользоваться своим материальным преимуществом, — расположение их фигур было крайне неуклюжим, все они были почти в патовом положении. Конкретных угроз черному королю не было, но находился он не в самом лучшем положении.