Фурцева

Сложные переговоры велись о судьбе Монголии, которую китайские руководители не признавали как самостоятельное государство, считали, что эта территория — часть Китая.

Личный переводчик Мао вспоминал, как во время концерта оказался рядом с Булганиным. Выступали монгольские артисты. Булганин, обращаясь к переводчику, пробормотал, что, мол, когда летел в самолете над Монголией, то увидел, там — сплошная пустыня, ничего там нет, экономику монголам развивать очень трудно и лучше уж возвратить их Китаю.

Хрущев спросил Булганина — о чем ты? Булганин повторил свои слова. Никита Сергеевич недовольно заметил, что этого говорить не нужно. Теперь уже второй человек в КНР Лю Шаоци заинтересовался разговором и в свою очередь спросил переводчика:

— О чем это они?

Переводчик пересказал слова Булганина. Лю Шаоци доложил об этих словах Мао Цзэдуну. Во время переговоров Мао заметил Хрущеву:

— Слышал, что вы хотите вернуть Монголию Китаю. Мы это приветствуем. Просим вас поговорить об этом с монгольскими товарищами.

Хрущев немедленно ответил:

— Нет, не было ничего такого. Мы это с Монголией не обсуждали.

Повернувшись, он с гневом сказал Булганину:

— Все из-за того, что ты много болтаешь!

После совместной поездки в Китай Екатерина Алексеевна Фурцева искала общества Шепилова, частенько забегала к нему поговорить по душам. Тем более что последние месяцы Дмитрий Трофимович тоже занимался в ЦК идеологическими делами, так что находились и формальные поводы для бесед. Неизвестно, как бы развивались их отношения. Но вмешалась политика, разделившая их.

Накануне последнего, решающего заседания президиума ЦК бледная, возбужденная Фурцева сказала Шепилову:

— Я пришла вас предупредить, что, если будет обсуждаться этот вопрос и вы позволите себе повторить то, о чем мы с вами говорили, мы вас сотрем в пыль.

— Кто это «мы»? — поинтересовался Шепилов.

— Я секретарь Московского комитета партии. МГК мне подчиняется, мы вас сотрем.

— Товарищ Фурцева, вы что говорите? — изумился Шепилов. — Вы же сами ко мне приходили и жаловались на положение дел.

— Я к вам не приходила!

На заседании президиума Шепилов, тем не менее, пересказал свои беседы с Фурцевой. Он всего лишь хотел показать, что даже руководители партии боятся говорить откровенно и шепчутся по углам, где их не могут слышать.

— Вот какое складывается дикое положение, — сказал Шепилов, — два секретаря ЦК, Фурцева и я, никогда ни в каких оппозициях не были, ничего провокационного не делали, и мы не можем друг с другом поговорить!

Екатерина Алексеевна не ожидала, что ее слова, произнесенные в тиши кабинета один на один, станут достоянием гласности. Рассказ Шепилова ставил ее в неудобное положение. Выходит, в лицо она говорит Хрущеву одно, а за глаза — другое.

На пленуме ЦК Фурцева гневно выговаривала Шепилову:

— Это провокация! Зачем же применять нечестные методы, передавать разговоры, которые были один на один? Чтобы столкнуть членов президиума друг с другом.

Шепилов обратился к ней:

— А вы скажите пленуму, разве я говорил что-нибудь недостойное о ком-то из членов президиума?

Члены ЦК забеспокоились:

— Почему мы должны популяризировать его? Незачем повторять то, что он говорил!

Фурцева гордо заявила:

— Это желание пленума, и я рассказывать не буду. Шепилов понимающе улыбнулся. Хрущев взорвался:

— Вы смотрите, все время сидит, улыбается. Секретарь ЦК Аверкий Аристов говорил на пленуме:

— Я крикнул Шепилову на заседании президиума: «Сплетник!» Но этого мало. Сейчас можно прибавить. Политическая проститутка! (Аплодисменты.) Грязный человек! Видели бы вы, с каким цинизмом говорил этот человек на президиуме… Как он клеветал — без меры, без совести — на товарища Фурцеву и товарища Хрущева! Вычитывал все это из записной книжечки, где у него было записано, кто, когда и что говорил ему о товарище Хрущеве, о Ворошилове, что говорила товарищ Фурцева…

Первый секретарь Ленинградского обкома Фрол Романович Козлов подхватил:

— Шепилов играл пакостную роль… Провокационно вел себя в отношении товарища Фурцевой, облил грязью товарища Фурцеву, противно было слушать… Разорви, Шепилов, к черту эту книжечку, брось ее, это не только для члена ЦК, а для честного человека позор…

Когда-то Шепилов понравился Хрущеву: умница, работяга, образованный человек и не интриган. Такие люди Хрущеву и были нужны. Он собирал свою команду и искал талантливых людей. Он привлек Шепилова к подготовке своих выступлений. 17 апреля 1954 года Никита Сергеевич пышно отметил свое шестидесятилетие. Через несколько дней встретил Шепилова, спросил:

— Вы были у меня на именинах?

— Нет, не был.

— Почему?

— А меня никто не приглашал.

— Ну, это значит, мои хлопцы маху дали.