Фурцева

«В статье Н. Погодина проводится мысль, что над советскими драматургами якобы установлен некомпетентный, неграмотный контроль соответствующих министерств с их деятелями. По мнению драматурга, такой контроль делает невозможным занятие профессиональным трудом даже удачливым драматургам…

Отдел науки, школ и культуры ЦК КПСС по РСФСР обратил внимание главного редактора журнала „Москва“ т. Поповкина на его неправильное отношение к справедливым замечаниям цензуры и рекомендовал не публиковать статью Н. Погодина».

Екатерина Алексеевна от себя попросила передать журналу личную просьбу ни в коем случае не печатать статью…

Тринадцатого марта 1959 года отдел культуры представил Фурцевой записку о недостатках в работе творческих союзов художников и композиторов:

«В практике работы Союза композиторов можно указать, например, на недопустимые случаи легкомысленного отношения к приему иностранных гостей, которые нередко отправляются в поездки по Советскому Союзу только в сопровождении переводчиков, посещают квартиры лиц, не заслуживающих необходимого доверия.

Имеются случаи необдуманного подбора состава делегаций, выезжающих за рубеж, в результате чего имели место нежелательные поступки: внутренние раздоры, необдуманные разговоры, требования предоставления концертов…

Настоятельно требуется, чтобы в аппаратах Союзов были опытные и подготовленные в политическом отношении работники, знакомые со спецификой искусства… В этих целях было бы правильно установить в Союзах художников и композиторов по примеру Союза писателей должность секретарей Правлений по организационным вопросам». В феврале 1958 года на пленуме правления Союза писателей была учреждена должность оргсекретаря. Им стал Константин Васильевич Воронков.

Фурцева согласилась, но объяснила отделу, что вводить новые должности следует «без увеличения штатов, то есть за счет имеющегося числа секретарей Союзов». Идея назначения оргсекретарей не реализовалась, потому что натолкнулась на требование Хрущева бороться с засильем чиновников и делать упор на общественность. В конце того же 1959 года записку отправили в архив со ссылкой на то, что «секретариаты правлений творческих Союзов готовят предложения о переходе работы на общественные начала и сокращении штатов аппарата Союзов». А в дальнейшем должности секретарей по организационно-творческим вопросам ввели во всех союзах, эти кресла занимали, как правило, профессиональные партийные работники.

Руководители творческих союзов входили в номенклатуру ЦК КПСС, причем руководитель союза (первый секретарь или председатель) утверждался решением политбюро, оргсекретарь — решением секретариата ЦК. Остальные кандидатуры согласовывались в отделе культуры ЦК. Личные дела «главных» писателей, художников и кинематографистов хранились в секторе учета руководящих кадров отдела организационно-партийной работы на Старой площади.

В партийных кругах было принято демонстрировать скромность, это становилось второй натурой. Чиновный люд на Старой площади передвигался бесшумно, своим поведением и обличьем говоря: чту начальство и готов беззаветно следовать указаниям. Но власть в их руках была немалая. Ничто в стране не происходило без санкций работников ЦК. Слово Фурцевой было законом для идеологической сферы.

Сохранилась стенограмма заседания редакционной коллегии толстого журнала «Иностранная литература» от 10 февраля 1959 года. Популярность «Иностранки» объяснялась тем, что журнал публиковал переводы лучших произведений мировой литературы. Главным редактором его был Александр Борисович Чаковский, который через несколько лет перейдет в «Литературную газету».

На заседании редколлегии обсуждалось содержание очередных номеров. Александр Чаковский заговорил о переводе нового романа американского прозаика Грэма Грина, находившегося на пике своей литературной славы:

— В романе Грина, как вы знаете, имеется несколько неприемлемых для нас мест с точки зрения политической. У нас есть предложение эти места в некоторых случаях перевести с другим оттенком, а иные просто удалить.

Дело в том, что в романе в не слишком уважительном контексте упоминался Хрущев. Редколлегия решила:

— Употребление имени Никиты Сергеевича в связи с общим контекстом представляется неприемлемым.

В одном месте героя романа Грина спрашивают: за кого вы, за Восток или Запад? Он отвечает: «Какой Восток, какой Запад? Ах, это! Чума на оба ваши дома». Мудрецы из редколлегии «Иностранки» решили перевести иначе: «Какой Восток, какой Запад? Ах, это! А мне что до них!»

Была еще одна проблема. Один из героев романа говорит:

«Он потерял жену во время войны в Испании и разочаровался и в той, и в другой стороне, особенно в своих друзьях-коммунистах».

Слово «особенно» смутило — разве можно разочаровываться в коммунистах? Предложили заменить его другим словосочетанием — «то есть». Кто-то заметил, что получается не слишком красиво. Александр Чаковский вразумил пуристов:

— Я считаю так: пусть лучше одно слово будет неуклюжее с литературной точки зрения, нежели оно будет двусмысленным с политической.