Фуше

В письме к Дельфине де Кюстин (в начале августа 1815 г.) министр полиции писал: «Я хочу представить картину, которая покажет властям предержащим и простым гражданам их будущее»^{873}. Роль пифии герцог Отрантский исполняет, однако, совсем не бескорыстно. Доклады министра полиции, которые предназначены королю, — плод коллективного творчества самого Фуше и члена Палаты представителей Манюэля. «Манюэль, — писал по этому поводу Беранже, — помог Фуше редактировать его заметки, наделавшие тогда много шуму разоблачением того опасного пути, которому следовал двор. Этими заметками Фуше стремился предотвратить свое падение, а Манюэль — послужить Франции»^{874}.

В Тюильри не склонны внимать речам «цареубийцы», и все представления герцога Отрантского остаются без последствий^{875}. Тогда Фуше делает рискованный шаг — он снимает копии со своих докладов Людовику XVIII и тайно распространяет их в обществе. «Успех их был громадный, и они сделались единственной темой разговоров в Париже и в департаментах». Но Фуше «переоценил силу либерального общественного мнения, которое слишком было придавлено реакцией, чтобы оказать ему серьезную поддержку». Напротив, эти доклады повредили Фуше: они оттолкнули от него Веллингтона и иностранных дипломатов, окончательно погубив его в глазах ультрароялистов^{876}. На заседании совета министров Фуше был лишен портфеля министра полиции. Когда королю сообщили об этом, он радостно воскликнул: «Слава Богу! Несчастная герцогиня (Ангулемская, дочь Людовика XVI) теперь может не опасаться увидеть эту ненавистную личность!».

Как уверяет Бурьенн, в падение «нантского Ска-пена» свою лепту внес и он лично. Как-то раз, увидевшись с Фуше (встреча была чисто деловой), Бурьенн его «разговорил», выслушав в ответ длинную тираду министра полиции. Фуше рассуждал о неспособности Бурбонов, о глупости эмигрантов и вообще об обреченности режима, лишенного какой бы то ни было поддержки. «Эти необъяснимые поступки (роялистов), — негодовал герцог Отрантский, — заставили говорить, что на трон хотели возвести контрреволюцию. И теперь еще хотят этого, но я здесь, и сколько могу, воспротивлюсь тому… сторону дворянства и духовенства нигде не поддерживают, кроме Вандеи. Едва 6-й из французов захочет прежнего правления, и ручаюсь вам, из пяти не окажется одного искренне преданного законной власти»^{877}. На прямой вопрос Бурьенна: «Так, по вашему, герцог, Бурбоны не могут долго оставаться (на престоле)?» — последовал ответ, — «Я не говорю вам моего мнения«…с усмешкою, напомнившею мне, — пишет Бурьенн, — улыбку его вечером накануне 3 нивоза. — Впрочем, прибавил он, заключайте, что вам угодно из слов моих: это мне совершенно все равно…»^{878}. «Фуше, — завершает Бурьенн свой рассказ, — простер до последней степени ругательство выражений, неосторожность языка и революционный цинизм. Право, мне казалось сомнительно, у королевского ли министра был я; таковое-то неуважение к королевской фамилии выказывалось в словах герцога Отрантского»^{879}. Бурьенн немедленно сообщил о содержании своего «необыкновенного разговора» с Фуше Людовику XVIII. «Герцог Отрантский вскоре был лишен милости, — не без гордости сообщает Бурьенн, — и я при этом был весьма рад видеть себя исправителем зла, нанесенного Франции герцогом Веллингтоном»^{880}. Редкостный образчик «прямодушия»!

Впрочем, Бурьенн, вероятно, зря приписывает заслугу «удаления» Фуше с политической сцены исключительно себе. То, что Фуше невозможно занимать сколько-нибудь ответственный пост и вообще оставаться во Франции, отлично понимает и глава министерства — Талейран. Чтобы спасти терпящий бедствие правительственный корабль, за борт необходимо выбросить лишний груз. Роль балласта в случае с «дрейфующим» к неизбежной отставке кабинетом должен исполнить, хочет он того или нет, герцог Отрантский. Талейран, правда, желает достичь этого чуть ли не с добровольного согласия самого Фуше. 14 сентября 1815 года в конце заседания кабинета, на котором присутствовал министр полиции, Талейран и Паскье вдруг ни с того ни с сего принялись рассуждать об огромном значении, какое в настоящий момент приобрела должность… посла Франции в Соединенных Штатах Америки… Фуше не пожелал понять этот более чем ясный намек…^{881}