Фуше

«Мои противники, — вспоминал Фуше, — трудились над тем, чтобы свести мои функции к функциям чисто административной… полиции; но я был не тот человек, чтобы смириться с этим. Сам первый консул… твердо высказался против любой попытки, предпринятой в этом направлении. Он сказал, что, желая лишить его моих услуг, его подвергают опасности остаться беззащитным перед лицом контрреволюционеров, что никто лучше меня не знает, как организовать полицию против английских агентов и шуанов и что моя система его вполне устраивает…»^{314}. Тем не менее, несмотря на «комплименты» в адрес Фуше, Бонапарт не отказался от своей идеи. Он был уверен в необходимости иметь не одну, а сразу несколько полиций.

Параллельное существование различных полицейских отделов вело к любопытным результатам: некоторые шпионы работали «совместителями»: так, некий Робийяр был и личным шпионом Наполеона, и шпионом министра полиции. Плата была, разумеется, двойной^{315}. Однако, вне всякого сомнения, все остальные полицейские ведомства не шли ни в какое сравнение с полицией самого Фуше. На него шпионил даже личный секретарь первого консула Луи Антуан Бурьенн. Узнав о том, что Фуше тратит 100 тыс. франков в месяц, чтобы быть в курсе всего, касающегося жизни первого консула, Бурьенн предложил министру исчерпывающую информацию о Бонапарте за каких-то 25 тыс. франков. Фуше, конечно, согласился на это предложение^{316}. Сделка оказалась для министра полиции более чем выгодной. «Я имел все основания, — пишет Фуше, — быть довольным его (Бурьеына) ловкостью и пунктуальностью»^{317}. По-прежнему бесперебойно «работал» другой канал информации Фуше, где осведомительницей выступала жена первого консула^{318}. «У меня была возможность проверить… информацию секретаря той, которую я получал от Жозефины, и наоборот. Я был сильнее, чем все мои противники вместе взятые», — пишет Фуше^{319}.

Первый консул как мог пытался вести свою контригру. Охотясь за информацией о планах Фуше, пытаясь раздобыть сведения относительно замыслов Талейрана, Наполеон пришел к малоутешительному выводу. Выяснилось, что ни Фуше, ни Талейран никогда и ничего не пишут сами, но их друзья, их креатуры — пишут, и благодаря письмам этих доверенных лиц можно попытаться проникнуть в мысли Талейрана и Фуше. Слишком зыбкая почва для умозаключений и в то же время великолепное доказательство бессилия диктатора бороться с Фуше на том поприще, где его первенство было неоспоримо. «Тут с Фуше никакие Наполеоны, никакие Александры Македонские не могли бы справиться»^{320}.

Признавая несомненные способности Фуше в полицейском сыске, Наполеон, тем не менее, не доверял своему вездесущему министру полиции. Фактом, подтверждающим это недоверие, было учреждение личной полиции первого консула, о чем уже говорилось выше, во главе которой последовательно сменили друг друга Дюрок, Монсей, Даву и Жюно. «Бонапарт имел слабость бояться Фуше и считать его необходимым», — писал Бурьенн^{321}. Недвусмысленным доказательством этого было расширение функций префекта парижской полиции Дюбуа, «который исполнял свою должность так, — пишет современница, — что не имел ни малейшей надобности в надзоре» и был, по определению герцогини д’Абрантес, — «человек самый искусный и в то же время не притеснитель…»^{322}. Наполеон поручил ему наблюдение за недовольными^{323}. Причем о самом префекте он высказался весьма комплиментарно: «Надобно, — сказал первый консул, — брать не того, кому прилично место, а того, кто сам приличен месту»^{324}. Оскорбленный «в лучших чувствах», министр полиции опосредованно мстил обидчику, исправно дурача его многочисленных ищеек. «Фуше, — свидетельствует Бурьенн, — часто заводил агентов дворцовой полиции в расставленные им сети…»^{325}. Наполеон, конечно, знал об этих маленьких победах Фуше, но обойтись без него не мог.