Фуше

Среди эпизодов деятельности министра полиции в первые месяцы существования Консульства сам Фуше в мемуарах отмечает следующий «достопамятный» эпизод: в предшествующие времена полиция не гнушалась использовать в качестве своих тайных агентов девиц легкого поведения. «Я же, — с важностью продолжает Фуше, — вознамерился придать общей полиции черты достоинства, справедливости и умеренности… Я запретил использовать столь позорные средства… (т. е. получение полицией информации от «дам полусвета»)^{295}. Впрочем, рвение Фуше на поприще поддержания «достоинства» полиции этим не ограничились. 12 фримера (2 декабря) несколько отрядов пехоты и кавалерии окружили Пале-Рояль (прибежище представительниц древнейшей профессии), загородили все выходы и захватили несколько сот «прелестниц», «изъяв их, как выразился Вандаль, из обращения». Затем обшарили соседние кварталы, что вызвало немало стычек между солдатами и рыночными силачами. Парижане, изумленные этими «боевыми действиями» в самом центре столицы, ломали себе голову над тем, что бы все это значило? И вот публика вообразила, будто правительство произвело в Пале-Рояле облаву на девок с целью отправить их в Египет, в войска и что всех этих Манон повезут за море. «Вояж по Средиземноморью», правда, не состоялся, и Фуше, продержав арестованных девиц в надежном месте, отпустил их затем восвояси. Дерзость разврата была все же до известной степени обуздана.

В своем собственном ведомстве Фуше проводит важные организационные мероприятия, крупнейшим из которых было учреждение префектуры полиции. Это произошло 17 вантоза VIII года Республики (8 марта 1800 г.). Создание префектуры завершило довольно длительный процесс оформления структуры полицейской службы во Франции в годы Революции^{296}. Корпус префектов представлял собой «самый мощный рычаг внутренней политики Наполеона…»^{297}. Альбер Сорель даже считал, что префекты ни много ни мало «заняли место королевских интендантов. Это были, — писал историк, — консулы в миниатюре, и число их равнялось числу крупных центров»^{298}. По выражению Луи Мадлена, каждый полицейский префект являл собой тип «маленького министра полиции»^{299}. «Новый магистрат был поставлен под непосредственное начало министра и поддерживал с ним переписку… Казалось удобным создать в городах (таких как Лион, Тулуза, Ницца, Страсбург и др.) высшие магистраты полиции, теоретически зависевшие от префекта департамента, но имевшие прямую переписку с министром общей полиции… назначаемые исключительно им самим и бывшие в действительности не чем иным, как его представителями, проницательными и активными»^{300}. Замечательно, что из первых 19 префектов полиции — 11 были старыми членами Конвента: например, префектом Майенса был небезызвестный Жан Бон Сент-Андре^{301}. Вообще говоря, Фуше широко привлекал в число своих агентов ренегатов из лагеря якобинцев. «Таким агентом (из бывших якобинцев) был… Дюпле, по прозвищу «Деревянная нога» — племянник столяра Дюпле, у которого жил Робеспьер. В битве при Вальми[46] ему раздробило ядром правое бедро, и он прослыл за патриота. Изменив делу якобинцев, он стал чиновником министерства полиции Фуше… Назавтра после одержанной победы буржуазия начёта вербовать шпионов… среди ренегатов рабочего движения. Из этого следует, что практические методы работы полиции в буржуазном государстве восходят к эпохе Директории и к Наполеону»^{302}. По словам Бурьенна, Фуше «имел… слабость» к людям Революции. «Он чувствовал, что через них он держится на своем месте… и Бонапарте со своей стороны, совершенно понимал его положение^{303}. Кстати, и сам Фуше в своих мемуарах отнюдь не пытается скрыть этот факт. Вспоминая эпоху консульства, он пишет о том, что помогал попавшим в беду патриотам, хотя и «держал в безвестности и без дела самых отъявленных из… демагогов»^{304}. Еще одним нововведением Фуше было учреждение должности генеральных комиссаров полиции 5 брюмера IX года (26 октября 1801 г.). Генеральные комиссары обладали широкими полномочиями и назначались лично министром полиции для исполнения краткосрочных, вызванных обстоятельствами, поручений. До известной степени должность генерального комиссара соответствовала должности инспектора, если перевести ее на более привычный и употребимый язык. «Созданное Наполеоном при помощи знаменитого Фуше Министерство полиции, — писал М. Фроман, — придало последней огромное значение во внутренней жизни страны, Фуше сумел дать сильный и грозный толчок французской полиции… Никого так не страшились префекты департаментов, как министра полиции; они слепо повиновались его малейшему распоряжению; казалось, что на самом оттиске его печати была надпись «Повиновение!» и они говорили при получении депеш: «Прежде всего полиция»^{305}.