Фуше

«Какому революционеру не внушит доверия такой порядок вещей, — говорил Наполеон в начале 1800 г., — при котором Фуше будет министром полиции? Какой дворянин не будет надеяться преуспеть в жизни при бывшем епископе Отенском[41]? Один охраняет меня слева, а другой справа. Я открываю широкую дорогу, по которой могут идти к своей цели все»^{269}. «… Я желаю, чтобы мое правительство объединило всех французов…»^{270}.

Фуше, как мог, старался оправдать доверие «хозяина». Луи Мадлен, пожалуй, первым из историков подчеркнул тот факт, что о смене власти в Республике и об установлении режима Консульства французы узнали из прокламации за подписью министра полиции^{271}. Прокламация Фуше согражданам от 18 брюмера была его маленьким шедевром: «Республике угрожало приближение гибели. Законодательный корпус привел свободу на край пропасти для того, чтобы обеспечить себе неколебимое положение. Наконец произошли события, положившие основание нашему счастью и счастью наших потомков. Пусть граждане республики не беспокоятся, так как их желания скоро осуществятся; пусть каждый спокойно занимается своим дедом и обратит внимание на домашние дела. Ни у кого нет повода для страха или для беспокойства, а те, кто распространяет тревожные слухи — вводит умы в заблуждения и возбуждает волнения. Приняты все меры для подавления подобных попыток; зачинщики беспорядков, те, которые попытаются привлечь нацию на сторону королевской власти и, наконец, все те, которые подвергнут нападкам общественный порядок… будут арестованы и переданы в руки правосудия. Фуше»^{272}.

На следующий день после 19 брюмера Фуше разъясняет непонятливым, в чем на деле состоит «благость» совершившегося в Сен-Клу переворота: Министр главной полиции республики своим согражданам 20 брюмера VIII года французской республики, единой и неделимой:

«Граждане, Правительство было слишком слабо для того, чтобы поддержать славу Республики против внешних неприятелей и обеспечить права граждан против внутренних крамол; надлежало озаботиться тем, чтобы дать оному силу и величие. Национальная мудрость, Совет Старейшин, возымел мысль сию и обнаружил свою к тому волю. Он повелел переместить Законодательный Корпус за пределы, в коих слишком много страстей бушевало вокруг него. Оба совета намеревались предложить меры, достойные представителей Французского народа. Горсть бунтовщиков вздумала было тому воспрепятствовать: она предалась ярости, которую великое большинство голосов в советах сделало тщетною. Это освободительное большинство голосов соединилось по рассеянии крамольников; оно поручило двум комитетам, избранным из среды советов, хранение Законодательной власти. Оно вверило исполнительную власть трем Консулам, облеченным тем же полномочием, как Директория. Оно избрало граждан Сийеса, Бонапарте и Рожера Дюко[42], которые сего дня вступают в должность. С этой минуты начинается новый порядок вещей. Правительство было притеснительно потому, что оно было слабо; то, которое заступило место оного, полагает на себя обязанность быть сильным для того, чтобы быть правосудным. Оно призывает для содействия себе всех друзей Республики и свободы, всех французов. Соединимся, дабы сделать имя французского гражданина столь великим, чтобы каждый из нас, гордясь ношением оного, предал забвению роковые названия, с помощью коих бунтовщики приуготовили наши бедствия посредством разделений. Консулы достигнут этой цели, ибо они сильно того желают. Вскоре знамена всех партий будут уничтожены; все французы соединятся под хоругвью Республики. Вскоре заботливость правительства обеспечит торжество Республики извне победою, ее внутреннее благоденствие правосудием, а счастье народа — миром. Министр полиции Фуше»^{273}. Гражданин министр неистощим. За прокламациями 18 и 20 брюмера следуют многочисленные адреса, доклады Фуше, на все лады прославляющие «счастливую перемену» в судьбах Франции^{274}. Это чрезмерное усердие, бьющая через край преданность наводят на размышления.

По-видимому, Фуше чувствовал непрочность своего положения при Бонапарте и потому стремился продемонстрировать лояльность, преданность к его особе, доходя в своем энтузиазме до смешных преувеличений. Если все было действительно так, то Фуше не ошибался. Эмманюель-Жозеф Сийес — «автор» государственного переворота не доверял Фуше и предлагал Бонапарту отделаться от него подобру-поздорову, заменив его Алкье. Наполеон не согласился с предложением Сийеса. Он полагал, что прошлое Фуше, его связи, его знакомства могут пригодиться правительству. «Я знаю, — заявил первый консул, — что он не порвал со своими друзьями-террористами: он видится с ними; в этом отношении он нам будет полезен».