Футбол на снегу

Идет выборка ваеров. Добытчики появляются на палубе под надсадное пение лебедки, молодые, рослые, с ножами на поясе, посасывая свои послеобеденные сигареты.

Мрачноватый Иван Безрода запустил бороду и теперь похож на суриковского стрельца («мужик с дурным глазом»); Эдик Левицкий менее живописен, это миловидный, аккуратный мальчик, вчерашний школьник; рядом с ним Костя Шорохов, мордастый парень в свитере из верблюжьей шерсти и а шапочке с помпоном; братья Багрецовы — оба высокие, краснолицые, с пшеничными бородками — этакие варяги. Старшина вахты Анатолий Шитов стоит чуть впереди своих парней. Обычно приветливое и открытое, лицо его сейчас напряжено, губы закушены, взгляд застыл на ваерных роликах.

Не спеша, даже с какой-то ленцой, ребята занимают рабочие места.

Выборка ваеров закончена, и траловые доски с грохотом приходят на борт.

Тут они преображаются. Раз — на доски наброшены стопорные цепи, два — доски отключены, три — начинается выборка кабелей. Вот рыба уже в ящике, ловушки проверены, мешок завязан. Взмах руки — и трал снова летит за борт.

По-разному сложные или простые, эти операции следуют одна за другой без малейшей задержки. Вахта Шитова работает с поразительной свободой, легкостью и даже артистизмом.

Правда, тут вот о чем надо сказать: рыбу мы перестали ловить. Не было ее вчера. И сегодня нет. А команда знает: виноваты добытчики, наша траловая команда. На банку пришла треска, соседи ловят. Рядом стоит на якоре траулер, оба борта завалены рыбой.

Утром сменили трал, проверили ловушки. Сделали траление — ни одного хвоста. Замерили ваера — разница всего метр. Значит, ваера тут ни при чем.

Шитов стоит с капитаном на корме. Лица у обоих скучные. Капитан достал пачку, заглянул (пустая!), скомкал, швырнул за борт.

— Как лебедка?

— В порядке. Хорошо тянет.

— Ума не приложу! — Капитан с хрустом расцепляет кисти рук. — Не было у меня такого. Ведь все проверили. Все! Ни черта не понимаю. Прямо руки опускаются.

Капитан, кажется, сломался. Он уже не замечает, что стал раздражительным и грубым, поднимаясь на мостик, забывает здороваться, кричит на помощников.

— Ну, — нетерпеливо спрашивает он тралмейстера. Тот начинает что-то говорить. — Да нет же, — взрывается капитан. — Не может этого быть!

Тралмейстер уходит.

Капитан долго молчит, потом начинает как бы сам с собой:

— А что, если…

— Нет, — говорит Шитов, — не в этом дело.

Капитан опускает голову.

— Да, конечно…

Он не отходит от Шитова, ждет, надеется, верит ему. Но надолго ли хватит этой веры. Вторые сутки мы ловим только-только на уху.

Я вспоминаю, как однажды Шитов консультировал по радио тралмейстера одного из рижских БРМТ.

Впрочем, он больше спрашивал, чем говорил, так что рижанин скоро потерял терпение и начал заводиться. Шитов, будто ничего не замечая, продолжал задавать вопросы и наконец сказал: попробуйте сделать то-то и то-то. «Ладно, попробуем», — буркнул тралмейстер.

Через несколько часов рижанин позвал нас:

— «Монголия», попросите на мостик Анатолия Петровича.

— Спит Петрович.

— Ну хорошо. Передайте спасибо тралмейстеру. Большой он у вас умница.

— Он у нас не тралмейстер, а старшина вахты.

— Вот как! Повезло вам, «Монголия».

Пересменок. Я заступаю на вахту. С высоты кормовой рубки мне видно, как из столовой выходит Шитов. Он переоделся: вылинявшие, но чистые бумажные брюки, белая рубашка, волосы блестят после душа, в руке сигарета.

Поднимаем трал: опять перевернулся мешок! Шитов отбрасывает сигарету и, забыв, что на ногах у него шлепанцы, бежит по сырой палубе к слипу.

Он выходит к каждому тралу, смотрит, как объячеивается рыба, как идет мешок…

Постепенно в его голове разрозненные причины наших неудач складываются в цельную картину, и затем следует открытие. Левый ваер давал сильную раскрутку, и мешок переворачивался. Промер ваеров ничего не давал, потому что ваер начинал раскручиваться после поворотного ролика, а при выборке скручивался опять.

Лихорадочная работа, торопливые приготовления к спуску, тридцатиминутное траление, и мы поднимаем полный мешок.

— Ах ты, черт! — весело говорит капитан. — Вот ведь как! Надо же.

Шитов незаметно улыбается и уходит с палубы.

Работал я с другой вахтой, но больше переживал за Шитова и его ребят.

Мне нравилось смотреть, как они управляются с тралом. Я испытывал зависть к людям, умеющим так красиво и легко работать, хотя и знал, чего стоит эта легкость.

С Шитовым, с тем все ясно — талантливый человек, прирожденный рыбак. А его парни? Одни сделали всего по рейсу, другие — шли в море впервые. Я боялся за них, особенно в те дни, когда мы работали на тяжелых грунтах. Страшно тогда все измотались. Вот, скажем, еще один подъем. Ребята смотрят, как изодранный в клочья мешок на одном кабеле безобразно волочится по слипу. Только час назад они его починили. Снова чинка, снова спуск. Опять рвань и опять чинка. День сменялся ночью, а они все также выходили на палубу и брались за иглы. И я все ждал, что терпение у ребят однажды лопнет, они выругаются, бросят все к черту и уйдут. Но показывался трал, и они снова брались за иглы.