Футурия

Анатолий Шалин ФУТУРИЯ

Мужичонка, торгующий саженцами на привокзальной площади, показался Калкину типичным, если не бомжем, то уж пьянчугой без определённого рода занятий. Его припухлый, морковного оттенка нос, седые космы, торчащие во все стороны из-под плохо заштопанной вязаной шапочки, потрёпанный спортивный костюм и болоньевая куртка образца начала семидесятых годов говорили опытному глазу Степана Романыча о многом и никак не внушали доверия к их обладателю, поэтому Калкин уже собрался было проследовать мимо этого сомнительного продавца, когда был остановлен просительным голосом последнего:

— Э, гражданин, вижу, что садовод, и опытный в этом деле, купите пару саженцев, есть вишня, слива, смородина — элитные сорта, все из питомника.

Калкин остановился и добродушно улыбнулся.

Знаем мы ваши элитные сорта, — подумал он, — где-нибудь здесь рядом в придорожных зарослях надёргал и теперь ищет простаков.

Сам Калкин не раз бывал в шкуре такого простака, так, например, приобрёл он прошлой осенью всё на этой же площади у какой-то бабуси саженцы, тоже элитные, сливы и облепихи. Слива оказалась юным тополем, а облепиха дичком. И подвергаться очередному надувательству ему совсем не хотелось, однако до подхода электрички оставалось ещё минут пятнадцать, можно было и побродить по торговым рядам, обслуживающим отъезжающих дачников, огородников и садоводов, и даже поболтать с торговцами.

Обозрев лежащие перед мужичонкой хилые побеги, Степан Романыч поморщился и с видом знатока отрезал:

— У меня этого добра у самого на участке хватает. Ничего интересного не нахожу!

— Как! — возмутился мужичонка. — А элитная груша! Сорт «бергемот австрийский», а слива курильская?

— Нет, не надо, вот в Австрии своего бегемота и выращивай, а у нас Сибирь.

— Тебе же редкости нужны! Вот и предлагаю, не хочешь сливу, возьми вот это растеньице — экзотика, на бутылку готов спорить — ни у тебя, ни у твоих соседей такого нет, футурия! — и мужичонка поспешно сунул чуть не под самый нос Калкина глиняный горшок с каким-то розовато-голубовато-зеленоватым не то цветком, не то кактусом.

Степан Романыч пригляделся и в задумчивости почесал затылок — и в самом деле такого растеньица ему ещё не попадалось: мясистый стебель и листья ажурными розеточками так замысловато закручивались и изгибались, что создавали какой-то праздничный разноцветный узор, отдалённо напоминающий сияющую украшениями новогоднюю ёлку. На Романыча вдруг повеяло теплом детских воспоминаний, вспомнились совсем уже было забытые праздники и лица, и на душе стало как-то спокойнее и веселее.

— Что это? — изумлённо спросил Степан Романыч.

— Я же говорю «футурия», очень редкое растение, ни в одном ботсаду не найдёшь. Бери, мужик, не пожалеешь, единственный экземпляр, сам из экспедиции привёз.

— Так это, наверное, комнатное, в открытом-то грунте быстро загнётся, видно же, что-то южное, а у нас, сам знаешь, климат суровый.

— Ни черта ему не сделается, я его на балконе забыл на всю зиму, думал, всё — выбросить придётся, а ничего — только сморщилось всё и высохло, а как потеплело весной, пожалуйста, вновь набухло и листочки новые проклюнулись! Бери, даром отдаю, за двадцатку!

— Ничего себе даром, — возмутился Романыч. — да я на двадцатку полдюжины саженцев куплю, и ещё сдача останется.

— Так это ж редкость, футурия, где ты ещё такую найдёшь?

Романыч прикинул, что найти такую действительно не просто, и, проклиная в душе свою мягкотелость, полез в карман за бумажником.

Рассчитавшись с продавцом и запихав горшок с растением в сумку, он услышал неразборчивый голос диспетчера, объявляющий прибытие электрички, и поспешно побежал на платформу, позабыв даже поинтересоваться, какого ухода требует приобретённое экзотическое диво.

Опомнился он уже в вагоне и поразился очередной своей глупости и тому, зачем он её совершил.

Супруга, если пронюхает, что я за горшок с этим не то кактусом, не то папоротником выложил двадцатку, точно, меня сожрёт с потрохами. Прямо гипноз какой-то, — размышлял Романыч, — и как эти жулики-торговцы умеют уговорить и всучить всякую ерунду! Уму непостижимо! И где же мне его посадить? На участке, пожалуй, не годится, надо будет домой везти и в комнате на подоконник поставить…

Впрочем, мысли эти недолго занимали Романыча, о своей опрометчивой покупке он быстро позабыл и не вспоминал до самой дачи, а уж там и вовсе было не до горшка с растеньицем. Возня с парниками, грядки и прочее так отвлекло Романыча от мыслей об экзотике, что, лишь собирая вещи перед возвращением в город и наткнувшись на свою покупку, он вздохнул и, прикинув, что впереди лето, тихонько высадил растеньице у ограды среди различных гладиолусов и прочих цветов, авось пообвыкнется, примелькается, глядишь, и жена оценит приобретенье и не станет досаждать с упрёками.