Футурия

— Может, ещё как может! — звенело в голове. — Я тебя, сукиного сына, перевоспитаю, ты у меня станешь, наконец, разумным мыслящим существом…

И началось для Романыча страшное интеллектуальное рабство. Он теперь и пикнуть не мог без ведома ужасного гипнотического растения. Футурия доставала его своими телепатическими ударами везде, и всякое сопротивление пресекалось.

Она заставляла Романыча просыпаться чуть не в пять утра и обливаться холодной водой, делать гимнастические упражнения по неизвестной системе, прочитывать, точнее, перелистывать в институтской библиотеке за несколько часов рабочего времени до десятка объёмистых томов. Самое ужасное, что содержимое этих фолиантов Романыч теперь запоминал чуть не с одного взгляда. В день работы в институте он теперь успевал сделать больше, чем раньше делал за два месяца, а футурии всего этого было мало. Она и дома заставляла его читать, трудиться, размышлять над прочитанным.

Романыч понимал, что окружающие, и в первую очередь супруга самого Романыча, чувствуют происходящие с ним перемены и начинают удивляться его поведению. Он даже как-то высказал свои опасения футурии:

— Пойми, чудовище, на меня уже косо смотрят. Я же умру от перенапряжения, у меня уже головные боли начинаются, ты жену мою хоть пожалей, детишек…

— За них не переживай, их воспитанием займёмся позднее. А супруга перемены в тебе приветствует, надеется, что ты продвинешься в науке, и она права.

— Да я же через месяц от такой жизни ноги протяну, у меня сердце не выдержит, я же уже старый, мне скоро пятьдесят три стукнет.

— Вот именно, надо же тебе в жизни хоть что-то полезное сделать для общества, пусть и с моей помощью, а всё же…

— Я же вот-вот упаду…

— Ерунда, сегодня приедешь ко мне на участок, я осмотрю твой организм, если что не так, регенерируем. Не забывай, что ты имеешь дело с одним из самых высокоразвитых мыслящих растений галактики. Всё в наших силах…

— Слушаю и повинуюсь, — отвечал мысленно Романыч, а что ему ещё оставалось, когда все его мысли и желания были под контролем этого зелёного монстра.

И он ехал на участок, поливал и окучивал своего зелёного хозяина, послушно выполнял все его предписания и за лето, на удивление друзьям, родственникам и сослуживцам, стал совсем другим человеком, помолодел лет на двадцать, приобрёл звериную силу и добился такого ясного и тонкого мышления, что в конце концов полюбил своего учителя-мучителя и даже стал ему в чём-то благодарен.

И вот уже где-то в конце сентября, когда начались ощутимые заморозки, прохладной звёздной ночью футурия призвала к себе Романыча из дачного домика и объявила ему, что вполне довольна его перевоспитанием, его способностями и направлением мысли.

— Да, мой друг, наше знакомство завершается, — заявила она ему, естественно, мысленно. — Мне пора… Дальше ты и без моих подстёгиваний справишься, жажда деятельности, жажда мыслей — это теперь у тебя в мозгах. Делай свои открытия, изобретай!

— Погоди, ты же обещала повоспитывать моих сыновей.

— Вообще-то, своих детей человек должен воспитывать сам, но раз уж обещала, вот у меня здесь на макушке созрело несколько коробочек с семенами. Сорви одну, посадишь в цветочный горшок и подаришь своим чадам.

— А как же ты? Зима же скоро. Может, и тебя в горшок?

— Обойдёмся без горшка, не маленькие, такие, как я, растут не только в каком-то одном месте и времени, мы способны врастать в иные времена и пространства и таким путём познаём вечность, а теперь прощай.

И в этот же миг перед изумлённым Калкиным всё растение вдруг засветилось призрачным голубоватым сиянием, заиграло, засверкало всеми цветами спектра, стало вытягиваться в безоблачную черноту звёздного неба и растаяло где-то среди созвездий.

И тут впервые за эти месяцы Романыч почувствовал, что чужое влияние оставило его мозг, он стал вновь свободен, но странно — совсем не обрадовался свободе.

Ведь свобода — это ещё и ответственность за свои мысли и действия, а подсказывать Романычу, исправлять его ошибки теперь было некому, и прежнее интеллектуальное рабство показалось ему вдруг таким сладким и уютным, и он поёжился от ночной прохлады, горько вздохнул и, бережно сжимая в кулаке коробочку с инопланетными семенами, пошёл в дом.

А мозг сверлила одна жгучая мысль:

— Никто теперь за тебя думать не будет, пень берёзовый, никто! — и Романыч готов был заплакать. — Сам напрягайся, сам ищи, сам добивайся знаний, иначе тебе, бергамоту сибирскому, не прорасти в вечность!

Идея: не человек выращивает растение, а растение окультуривает, воспитывает и выращивает человека, создаёт личность…