G.O.G.R. (СИ)

— Послушай ты, «страшный лейтенант»! — озверел Подклюймуха и поднялся из-за стола во весь свой богатырский рост. — Или ты колешься, или зубила повышибаю!

— Я правду сказал! — не сдавался Зайцев и смотрел не в пол, как застуканный жулик, а прямо в налитые кровью глаза Подклюймухи.

Подклюймуха быстро устал с ним бороться и вспотел. Кажется, из Калининского РОВД присылали ориентировку на некого Зайцева, который может представляться сотрудником милиции? Серёгин, кажется, присылал… Вот участковый и позвонил Серёгину — пускай, приезжает и разбирается, его это Зайцев, или нет.

Глава 129. Поливаевский мужик!!! Поливаевский мужик… Поливаевский мужик?

— Ну, чего там? — осведомился Недобежкин, когда Пётр Иванович закончил разговор по телефону.

— Нужно ехать, — сказал Серёгин, положив телефон в карман. — Подклюймуха, из Пролетарского, Зайцева поймал.

— Зайцева?? — подпрыгнул Сидоров.

— Зайцева! — обрадовался Ежонков.

— Ну-ну, — проворчал Смирнянский.

А Сабина Леопольдовна рыдала и сквозь слёзы плаксиво «скандировала»:

— За-зайцев, Зайцев…

— Едем! — постановил Недобежкин. — Чёрт с ней, с Кубаревой с этой — теперь она никому не нужна. Мы всё узнаем у Зайцева.

— Нет, — возразил Ежонков. — Её мог уделать не Зайцев. Мы возьмём её с собой, и я сначала Серёгина вспушу, а потом — возьмусь за эту крошку.

— Ладно, пихай её в машину! — скрепя сердце согласился милицейский начальник.

Сабина Леопольдовна Кубарева осталась сидеть в салоне микроавтобуса, под неусыпным надзором Ежонкова и Смирнянского. Ежонков пищал, что и сам справится с ней, однако Недобежкин решил перестраховаться: а вдруг её «запрограммировали» на побег любой ценой?? И она размозжит Ежонкову башку его же башмаком? Нет, лучше оставить Ежонкова под присмотром того, кто знает хоть, как выглядит кулак…

Когда Серёгин, Сидоров и Недобежкин вошли в кабинет Подклюймухи — тот испустил облегчённый вздох:

— Ну, наконец-то! А то я тут уже совсем задолбался.

Пётр Иванович глянул на Зайцева, и отметил, что «великий демон» выглядит каким-то тощим и жалким, словно «не ел три дня» и спал на свалке. Странно, Серёгин думал, что Зайцев вернулся в город только для того, чтобы похитить тело Артеррана и организовать завал всех подземелий…

— Это он? — осведомился Подклюймуха и кивнул в сторону Зайцева, заросшего клочками неопрятной бороды, обряженного в страшенное тряпьё.

— Он, — узнал Недобежкин. — Всё, грузим и уезжаем!

Зайцев пялился на вошедших с какой-то благоговейной надеждой и даже не сопротивлялся, когда Пётр Иванович и Сидоров подхватили его под руки и повели в коридор.

— ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ! ДАЙТЕ МНЕ СКАЗАТЬ! — истошно орали где-то по ходу коридора, а так же оттуда долетал такой звук, словно бы кто-то лупит ботинком по железу.

Пётр Иванович повернулся к Подклюймухе, который шёл за ними следом и поинтересовался у него:

— А кто это там у вас разрывается?

— А, Поливаев! — отмахнулся Подклюймуха. — Опять подрался с тем же Сорокиным… Сколько раз он уже в обезьяннике ночует, чёрт! Кодироваться не загонишь!

— Поливаев? — Серёгин вспомнил его, этого тощенького алкашика, Игоря Поливаева, который забивал им головы «летающим мужиком». Кстати, «тайна милиционера Геннадия» повисла в воздухе. Ершова так и не смогла сказать про него ничего путного, только нарисовала портрет Зайцева. Надо будет ещё раз пригласить её в отделение, пускай Ежонков скажет ей «петушиное слово»…

— Я ВИДЕЛ «МУЖИКА»! СЕРЁГИН, ОН СО МНОЙ В ОДНОЙ КЛЕТКЕ СИДЕЛ! ДАЙТЕ МНЕ СКАЗАТЬ, ТОВАРИЩ НАЧАЛЬНИЧЕК, ВЫПУСТИ МЕНЯ К СЕРЁГИНУ! НЕ ЗАТЫКАЙТЕ МНЕ РОТ, Я БЫЛ НЕ ПЬЯНЫЙ! — возопил в изоляторе Поливаев, и с новой силой забарабанил ботинком по прутьям решётки, что отгораживала его от внешнего мира.

— «Мужика» он видел! — снова отмахнулся Подклюймуха. — Сколько можно уже бухтеть про этого мужика? Пить меньше надо, чёрт! Из-за него меня премии лишили в прошлом месяце!

— Стоп! — Пётр Иванович вдруг остановился и прислушался к воплям Поливаева.

— Опять «мужиком» своим забивает баки… — вставил Сидоров который, не встретив в очередном «подземелье Тени» Горящих Глаз, думал теперь, что последних вообще не бывает.

— Так, — Недобежкин тоже остановился и тоже прислушался. — Отомкните этого Поливаева, мы его с собой забираем, как свидетеля!

Получив «ключ доступа к звериной порче», милицейский начальник считал теперь, что сможет и из Поливаева вытянуть крупицы истины. Загипнотизированный Ежонковым, этот раб алкоголя не станет рисовать рогатых и копытных, а составит путный фоторобот, по которому можно будет узнать, кто же на самом деле выкрал Ершову и тем самым спас её от киллеров Чеснока.

Ежонков уснул, пока охранял Кубареву, и Смирнянский тоже клевал носом. Кубарева же была на редкость пассивная и вялая. Она сидела в состоянии депрессивной апатии, смотрела в пол на свои стоптанные дамские босоножки и лепетала какие-то бессвязные извинения и оправдания. А так же — грустно вещала о том, какая она несчастная, что у неё совсем не сложилась жизнь, и на мужа «алкаша беспробудного» она «положила свои лучшие годы».