GA 092 - Оккультные истины древних мифов и легенд

Зиглинда, то есть душевно–женственное, рождает Зигфрида — человеческое сознание, которому надлежит вновь взойти к высям. Миме растит Зигфрида втайне. Зигфрид должен преодолеть низшую природу, то есть дракона, чтобы обрести власть. Он побеждает также и Миме. Кто же такой Миме? Ему дано многое. Он способен сделать человека невидимым, одарив его шапкой–невидимкой, — иными словами, силой, незримой для других, обычных людей.

Шапка–невидимка — символ магии (причём как белой, так и чёрной), которая присутствует среди нас, оставаясь невоспринимаемой нами. Миме — это маг, способный сотворить шапку–невидимку при помощи земных, черно–магических сил. И он собирается сделать Зигфрида чёрным магом, но Зигфрид не желает этого. Зигфрид умерщвляет дракона, капля крови которого — символ страстей — делает его, Зигфрида, способным понимать язык птиц, то есть чувственно–земное. Он может идти по пути высшего посвящения — ему указан путь к Брунгильде, то есть ко всемирному сознанию.

Таким образом, мы рассмотрели три фазы нордического развития: первая касалась карликов, вторая — великанов, а третья — людей. Валькирии символизируют собой вторую фазу. А в фигуре Зигфрида нам впервые представлено рождение самого человека. Облечённый плотью, он должен снова отыскать путь к чистой мудрости. Закат богов — это четвёртая фаза нордического развития. Она неизбежна потому, что в нордическом мире человек ещё не обладал той зрелостью, какая необходима для достижения совершённого посвящения. Зигфрид ещё может быть уязвлён в определённое место тела — оно находится на спине, между лопатками. Но явившийся позже Христос — неуязвим: Крест, который Он несёт за плечами, прикрывает место смертельной раны Зигфрида. Зигфрид же ещё не способен взять на себя крест. Уязвимое место Зигфрида символизирует собой то, чего ещё недоставало нордическому народу: ему требовался христианский импульс. Зигфрид не может воссоединиться с Брунгильдой; он, плод союза Зигмунда и Зиглинды, являет собой человеческую душу, рождённую земной женщиной. А Брунгильда, высшее сознание, остаётся девственной.

В ходе четвёртой фазы должно быть достигнуто высшее знание. Поскольку человек ещё не обрёл способности воссоединиться с девственной мудростью, он имеет страстную тягу к высшему знанию. Эта тяга должна быть чем‑то уравновешена. И поскольку он, проявляя земное вожделение, стремится к воссоединению с Брунгильдой, то взамен боги наделяют его кольцом, а её — конём.

Но человек ещё не может воссоединиться с высшим «Я», и кольцо, то есть внешнее принуждение, не теряет своей силы. Человек погружается в низшее сознание, он поражён слепотой. Зигфрид забывает Брунгильду и входит в союз с Гутруной, низшим сознанием. Он хочет даже сосватать Брунгильду другому, недостойному — Гунтеру. Это означает, что в последней фазе, предшествующей появлению христианства, человек ещё раз отклоняется от праведного пути, поддавшись влиянию тёмных сил. Неправедный союз Брунгильды с Гунтером становится причиной гибели Зигфрида. Он должен найти смерть от низших сил, во власти которых он оказался.

Близится последняя фаза. Ещё раз являются три Норны. Это та фаза, когда утрачивается всеобъемлющее сознание:

Прочь, вечное ведение!
Мудрости более
Не смягчить мир -
Мать зовёт ввысь![13]

Высшая мудрость, прежде дарованная сыновьям божиим, утрачена, её больше нет на земле, она возвращается на свою вечную родину. Человечество теперь предоставлено самому себе.

В музыкальной драме «Тристан и Изольда» знатоки усматривают новое переосмысление Вагнером проблемы разделения полов. Мужское и женское имеют значение только на физическом плане. Тристан томится желанием преодолеть это разделение, обрести равноправие — он устремлён к сознанию, которое более не является ни мужским, ни женским. Это сознание составляет пружину всего действия: «Я» Тристана стремится вместить в себя «Я» Изольды, и наоборот. В результате оба — Тристан и Изольда — утрачивают сознание своей раздельности. Это звучит в заключительных словах драмы, воспевающих освобождение от обособленного бытия:

В море блаженства,
В круженье вод,
В душисто–звонкий Водоворот,
В первоначальность — Один исход!
В нетленье,
В забвенье Бежать — В благодать![14]

Здесь каждое слово отмечено глубочайшим ведением. Астральный мир — это море блаженства, душисто–звонкий водоворот — это Девахан. Жизненным принципом является мировое дыхание (в приводимом переводе заменено словом «первоначальность». — Пер.), в нем должно все сравняться. В сознании не остаётся ничего разделённого: в нетлении, в забвении погрузиться в нерасчлененное — вот благодать. Действительно, благодатью для человека является преодоление чувственного духовным, преодоление того, что несёт в себе земное. Вот какую проблему Вагнер пытался разрешить в «Тристане и Изольде».