Габриэла, корица и гвоздика

– Я люблю тебя с каждым днем больше, Биэ. Без тебя я не могу. Похоже, не ты мне, а я тебе надоел. В тебе нет прежней страсти.

– Не обращай внимания. Я тебя тоже очень люблю. Можешь поверить, Насиб. Но если и я бываю иногда усталой, так это потому, что...

– А кто в этом виноват? Я нанял служанку, чтобы она убирала в доме, а ты ее прогнала. Нанял девчонку на кухню, чтобы ты готовила только соусы, но ты продолжаешь готовить все блюда. Почему ты все хочешь делать сама, будто ты служанка?

– Ты, Насиб, такой хороший, ты мне больше чем муж.

– Я не всегда такой. Иногда я браню тебя. Я думал, что поэтому ты так изменилась. Но ведь я желаю тебе добра. Мне хочется, чтобы ты заняла видное место в обществе.

– Я готова выполнять все твои желания, Насиб. Но есть вещи, которые я не умею делать. Как я ни стараюсь, у меня к ним не лежит душа. Будь снисходительнее к своей Биэ. Ты должен ей кое-что прощать...

Насиб обнял Габриэлу. Она прижалась головой к его груди и расплакалась.

– Что я тебе сделал, Биэ, почему ты плачешь? Я больше не буду говорить об этом, раз я огорчил тебя, хотя и не желал того.

Габриэла, все еще не поднимая глаз от простыни, вытерла слезы тыльной стороной руки и снова прижалась к груди Насиба.

– Ничего ты не сделал... Это я плохая, а Насиб такой хороший...

И с тех пор она снова стала ждать его возвращения, полная прежней страсти и готовая не сомкнуть глаз до рассвета. Поначалу Насиба захватила эта вспышка.

Габриэла оказалась лучше, чем он думал. Достаточно было поговорить с ней, и она по-прежнему не давала ему заснуть и устать. Однако собственную усталость ей все хуже удавалось скрывать, она возрастала. Однажды ночью Насиб сказал Габриэле:

– Биэ, с этим надо кончать.

– С чем, Насиб?

– Этой работой ты себя убиваешь. - Да нет же, Насиб.

– Ты не выдерживаешь ночью... - Он улыбнулся. - Не так ли?

– Ты, Насиб, очень сильный...

– Так слушай: я уже снял этаж над баром Для ресторана. Теперь только нужно подождать, пока выедут жильцы, потом вычистить, выкрасить и хорошенько оборудовать помещение. Думаю, что в начале года ресторан можно будет открыть. Сеньор Мундиньо хочет войти в долю. Он собирается выписать из Рио холодильник, какую-то особенную плиту и небьющуюся посуду. Я согласился.

Габриэла от радости захлопала в ладоши.

– Я выпишу откуда-нибудь двух кухарок. Хотя бы из Сержипе. Ты будешь лишь руководить ими, показывать, как приготовлять блюда, которые сама выберешь Готовить будешь только для меня. И завтра же найму служанку для уборки, на тебе останется только кухня, пока наша мулатка не подучится. Я хочу, чтобы завтра же у нас была горничная.

– Зачем, Насиб? Не нужно. Я устала потому, что ходила помочь доне Арминде.

– Этого еще не хватало!

– Она заболела, ты же знаешь. Я не могла оставить бедняжку одну. Но ей уже лучше, так что никакой служанки нам не нужно. Я не хочу, Насиб.

Насиб не стал ни спорить, ни настаивать. Его мысли были заняты рестораном. Ему удалось снять верхний этаж в доме, где помещался бар "Везувий". До того как Диоженес построил свой "Ильеус", там был кинотеатр. Потом зал разделили на отдельные комнаты, в которых жили молодые приказчики. В двух комнатах побольше функционировала лотерея. Но хозяин дома араб Малуф задумал теперь сдать весь этаж одному арендатору, и лучше всего Насибу, который уже арендовал низ. Малуф дал жильцам месяц для переезда У Насиба состоялся длинный разговор с Мундиньо Фалканом. Экспортер горячо высказывался за открытие ресторана, и они обсудили возможность объединения. Мундиньо вытащил из ящика стола журнал, чтобы показать Насибу различные типы холодильников и потрясающие нововведения в иностранных ресторанах.

Конечно, для Ильеуса это слишком. Но все же они оборудуют хороший ресторан, лучше любого ресторана в Баие. В те дни, когда обсуждалось столько различных проектов, Насиб позабыл о пассивности Габриэлы в часы любви.

Тонико, неизменно появлявшийся в баре после сиесты, около двух часов, чтобы выпить для пищеварения горький аперитив (больше он не записывал выпитое в кредит: теперь он пил бесплатно на правах посаженого отца хозяина бара), как-то тихо спросил Насиба:

– Ну, как у вас дела?

– Лучше. Только Габриэла очень устает. И все равно не хочет нанять служанку, все делает сама. Да еще ходит помогать соседке. К вечеру она выбивается из сил и засыпает на ходу.

– Не стоит насиловать ее натуру. Если вы против ее желания наймете служанку, она опять будет недовольна. А с другой стороны, араб, вы как будто не понимаете, что жена не проститутка. Любовь жены должна быть скромной, ведь вы же сами хотите, чтобы Габриэла стала настоящей дамой? Так начните с постели, мой дорогой. А чтобы погулять, женщин в Ильеусе хватит... Их даже слишком много, и некоторые восхитительны. А вы стали монахом, не появляетесь больше в кабаре...

– Мне не нужно других женщин...

– Ну да, а потом жалуетесь, что Габриэла устала...

– Нужно нанять служанку. Моя жена не должна убирать дом.

Тонико хлопнул Насиба по плечу, последнее время он задерживался в баре недолго и не поджидал больше Жоана Фулженсио.