Габриэла, корица и гвоздика

Отец Пелопидаса был разорившимся потомком Авила по боковой линии. От благородной семьи он унаследовал лишь имя и аристократическую привычку не работать. Женился он на плебейке Ассунсан, дочери преуспевавшего владельца галантерейной лавки, все же по любви, а не из низменных побуждений, как в свое время утверждали злые языки. Лавка при жизни старого Ассунсана давала такую прибыль, что внук

Пелопидас был отправлен учиться на факультет права в Рио-де-Жанейро. И все же старый Ассунсан умер, не простив дочери до конца этого глупого брака с дворянином, а его зять, приобретя такие плебейские привычки, как игра в триктрак и петушиные бои, проел мало-помалу все товары лавки — метр за метром ткани, дюжину за дюжиной шпильки и моток за мотком пестрые ленты. Вслед за упадком рода Авила пришел конец и достатку Ассунсанов. И Пелопидас — он был уже на третьем курсе факультета — оказался в Рио без средств для продолжения учебы. Уже в те времена, когда он приезжал в Ильеус на каникулы, его величали доктором — сначала дед, затем прислуга и соседи.

Друзья отца устроили его на скромное место в государственное учреждение. Он бросил занятия и остался в Рио. Начал преуспевать по службе, но все же влачил жалкое существование, так как у него не было протекции и он не умел льстить и заискивать. Через тридцать лет он ушел в отставку и вернулся навсегда в Ильеус, чтобы целиком посвятить себя «своему труду» — монументальной книге о семье Авила и о прошлом Ильеуса.

Книга эта стала легендарной, О ней говорили с тех самых времен, когда, еще студентом, доктор опубликовал в небольшом столичном журнале, закончившем существование на первом же номере, ставшую знаменитой статью об амурных похождениях императора Педро II во время его поездки на север страны и невинной Офенизии, романтической и анемичной представительницы семьи Авила.

Статья молодого студента осталась бы в полной неизвестности, если бы журнал не попал случайно в руки одного писателя-моралиста, папского графа и члена Бразильской академии словесности. Ярый поклонник монарха, граф воспринял как личное оскорбление эту «грязную анархистскую инсинуацию», ставившую «славного мужа» в смешное положение воздыхателя, бесчестного гостя, добивавшегося благосклонности добродетельной девушки из семьи, которой он оказал честь своим посещением. Граф на безупречном португальском языке XVI столетия разнес дерзкого студента, приписав ему намерения и цели, которых Пелопидас никогда не имел. Студент возмутился резким ответом — профессор безжалостно расправился с ним. Для второго номера журнала он подготовил статью, написанную не менее классическим португальским языком, и привел в ней неоспоримые доводы. Основываясь на фактах и особенно на стихах поэта Теодоро де Кастро, он вдребезги разбил все возражения графа. Журнал, однако, перестал выходить, второй номер так и не появился. Газета, в которой граф нападал на Пелопидаса, отказалась публиковать его ответ и после долгих переговоров дала заметку в двадцать печатных строк в самом углу полосы, где резюмировалась статья доктора, написанная на восемнадцати страницах. Но еще и поныне доктор похвалялся своей «ожесточенной полемикой» с членом Бразильской академии словесности, имя которого известно во всей стране.

— Моя вторая статья сразила его и заставила замолчать…

В летописи интеллектуальной жизни Ильеуса эта полемика неоднократно и с гордостью упоминалась как свидетельство культуры Ильеуса наряду с почетным отзывом о рассказе Ари Сантоса — нынешнего президента общества Руя Барбозы, молодого человека, служившего в экспортной фирме, — который он получил на конкурсе, объявленном столичным журналом, а также наряду со стихами уже упоминавшегося Теодоро де Кастро.

Что же касается тайного флирта императора с Офенизией, то дело, видно, не пошло дальше взглядов, вздохов и произнесенных шепотом клятв. Путешествующий император познакомился с ней на празднике в Баие и без памяти влюбился в ее глаза. А поскольку в особняке Авила на Ладейра-до-Пелоуриньо проживал некий отец Ромуалдо, прославленный латинист, император появлялся там еще не раз под предлогом посещения этого мудрого священника. На легких кружевных балконах большого особняка монарх по-латыни сетовал на судьбу, томясь от тайного и неосуществленного влечения к прекрасной лилии рода Авила. Офенизия, встревоженная разговорами нянек, расхаживала по залу, где мудрый чернобородый император беседовал на научные темы с отцом Ромуалдо под почтительным наблюдением ничего не понимавшего Луиса Антонио д'Авилы, ее брата и главы семьи. Офенизия после отъезда влюбленного императора начала, правда, наступление, добиваясь переезда семьи ко двору, но потерпела поражение, столкнувшись с упорным сопротивлением Луиса Антонио, хранителя фамильной и девичьей чести.