Габсбурги. Власть над миром

Во время Войны за испанское наследство Испанские Нидерланды сначала захватила Франция, а затем, ненадолго, — союзные силы Республики Соединенных провинций и Британии. По итогам переговоров 1713–1714 гг. эти земли отошли Карлу VI, однако Раштаттский мир обязывал императора чтить права и свободы провинций теперь уже Австрийских Нидерландов. Маркиз де Прие, бесчестный сардинец на службе у Карла, принимал от имени своего господина присягу за присягой в ходе пышных церемоний, для которых развешивал гобелены с изображениями военных побед императора, а вместо положенного в таких случаях городского ополчения демонстративно выстраивал отряды фузилеров и гренадеров. Каждой такой инаугурации, однако, предшествовали ожесточенные переговоры с сословным съездом провинции, которые ограничивали реальную власть габсбургского правительства. Согласовывать приходилось даже стоимость праздничного фейерверка. Несмотря на демонстрацию Карлом VI военной силы, править Австрийскими Нидерландами по-прежнему нужно было на принципах общественного согласия, как и при испанском владычестве[356].

Подобно своим испанским предшественникам, Карл VI и Мария Терезия назначали наместниками Нидерландов своих родственников, в том числе и женщин. Тридцать из 80 лет австрийского правления во главе Нидерландов стояли эрцгерцогини. К этому сроку можно прибавить еще 20 лет (1754–1773), когда от лица герцога Карла Александра Лотарингского (наместник в 1744–1780 гг.) в статусе madame royale правила его сестра (и соответственно золовка императрицы Марии Терезии) Анна Шарлотта, светская настоятельница аббатства Сен-Водру в Монсе. Сменявшие друг друга правительницы были настроены вполне реформаторски, но вместе с тем умели учитывать интересы многочисленных групп влияния Австрийских Нидерландов. При этом они действовали в целом независимо и нередко блокировали деятельность уполномоченных, присланных из Вены для общего надзора. Ни Карл VI, ни Мария Терезия при этом не хотели ссориться со своими наместниками и нарушать статус-кво. Нидерланды с лихвой обеспечивали себя в финансовом отношении, да еще и вносили деньги в «тайный фонд», откуда оплачивалась покупка голосов, благодаря которым сын Марии Терезии Максимилиан был избран архиепископом Кельна[357].

Австрийское правление способствовало развитию торговли и промышленности. Строительство дорог и каналов расширило международный товарообмен и удвоило доходы от таможенных пошлин. При поддержке своей сестры-аббатисы Карл Александр Лотарингский финансировал недавно основанную Академию наук, курировал продление канала Лёвен — Диль и содействовал некоторым из первых научных опытов в области электричества, атмосферного давления и термодинамики. Как и его брат Франц Стефан, Карл Александр был масоном. А еще — неисправимым распутником, который делил любовницу с Казановой. До нас дошел его «язык жестов» — описание системы знаков, которыми можно было соблазнять куртизанок в театре: поправляя шейный платок, показываешь, что хочешь увидеться наедине, понюхав табак, приглашаешь в свою ложу и т. д.[358]

При всем этом прогрессе экономика Австрийских Нидерландов оставалась преимущественно аграрной, и во времена Иосифа II аристократы-землевладельцы к его неудовольствию по-прежнему задавали тон во многих провинциальных собраниях и городских советах. В религиозном отношении Австрийские Нидерланды тоже оставались своего рода музеем. «Католическое Просвещение» стремилось примирить католицизм с научным методом, поддерживать правителей в борьбе со злоупотреблениями клириков и взращивать в людях веру через личное благочестие, а не коллективные ритуалы. Правительницы Австрийских Нидерландов и слышать ни о чем подобном не желали. В 1730-х гг. эрцгерцогиня Мария Елизавета боролась с распространявшимся по Европе янсенизмом. Это учение о том, что спасение души целиком зависит от Божьей милости и даруется немногим, призывало упростить религию и очистить ее от пышных церемоний. Карл VI рекомендовал Марии Елизавете действовать осторожно, но та санкционировала арест священников-янсенистов. Кроме того, она не исполнила повеление императора отменить право искать убежища в церквях, несмотря на то что им широко злоупотребляли дезертиры[359].

Католическое Просвещение особенно не одобряло иезуитов, считая их богословие чересчур догматичным. Но в Австрийских Нидерландах Карл Александр с сестрой не вняли призывам ограничить влияние ордена и вывести из его ведения образование священников. В свои личные духовники оба они тоже неизменно выбирали иезуитов. Цензура религиозных текстов и сочинений янсенистов в Нидерландах постоянно ужесточалась, тогда как в Вене ее все больше ослабляли. Монастыри по-прежнему купались в роскоши, не ведая янсенистской строгости. Даже в 1789 г. монахи аббатства Святого Петра в Генте поминали своего почившего настоятеля большим выбором мясных и рыбных блюд, включая осетрину, десертом из ананасов, дынь и груш, кофе и ликерами, а потом еще и устрицами[360].