Габсбурги. Власть над миром

Дневник фон Ноймана свидетельствует: сколь бы ни были ожидаемы революционные волнения в Вене, это не смягчило потрясения. По мере того как по всей Европе сыпались правительства и троны, уязвимые места существующего порядка обнажались, требования реформ становились все оглушительнее, а восстания по образцу соседей все вероятнее. Когда 13 марта в новом великолепном дворце в центре Вены собрался ландтаг Нижней Австрии, все ожидали потрясений, и многие постарались увидеть происходящее своими глазами. События того дня в значительной степени были спланированы. Захватив здание и разогнав депутатов, студенты обратились с балкона к собравшейся у дворца толпе. Хулиганские банды, набранные из жителей пригородов, превратили шумную демонстрацию в бунт. Командовавший охраной здания эрцгерцог Альбрехт, кузен императора Фердинанда, умолял народ разойтись, но получил в ответ удар по голове. Несколько часов его отряды стояли под градом камней, пока часть итальянских солдат не нарушила приказ и не открыла огонь по толпе. Четверо демонстрантов погибли от пуль, один студент-юрист — от удара штыком; толпа в панике затоптала пожилую женщину.

К вечеру Вену объял хаос. В пригородах группы мародеров грабили магазины и фабрики, нападали на состоятельных горожан, взламывали пекарни и табачные лавки. В центре Вены мятежники валили фонарные столбы, чтобы таранить ими двери, а вырывавшийся из разорванных труб газ поджигали на уровне мостовой, озаряя улицы огненными факелами. Возле Хофбурга в темноте клубилась странная толпа, кричавшая «Ура!» императору. Но внутри дворца разворачивалась своя драма. Враги Меттерниха из числа членов императорской семьи несколько дней вынашивали планы использовать любые волнения в Вене как повод для его отстранения от власти. Теперь, руководимые снохой (женой брата) императора Фердинанда эрцгерцогиней Софией, они слаженно перешли к делу, вынуждая Меттерниха подать в отставку. Когда политический союзник Меттерниха эрцгерцог Людвиг, дядя императора, тоже занял сторону Софии (опасаясь, как бы мятежники не ворвались в Хофбург), Меттерних неохотно уступил. В девять вечера он написал прошение об отставке, а на следующий день выехал в Лондон поездом с венского Северного вокзала. За спиной князя горел его летний дворец на окраине Вены[415].

Неожиданно ситуацию изменил император Фердинанд, выразившийся просто: «Я государь, и решать мне. Скажите народу, что я согласен на все». Министры взяли под козырек. 14 марта Фердинанд вернул солдат в казармы и поручил охрану порядка ополчению, набранному из бюргеров и студентов, причем вооружать его не было нужды: арсенал уже взломали и оружие разошлось по рукам. Одновременно Фердинанд объявил об отмене цензуры. За несколько часов книготорговцы выложили на витрины припрятанные прежде запасы запрещенной литературы. На следующий день глашатай в костюме как на игральной карте объявил перед Хофбургом, что Фердинанд обязуется дать стране конституцию и парламент. После этого император проехал по центру столицы в открытой карете, провожаемый бурными восторгами толпы[416].

Тем временем его министры, подхватив язык реформ, решили, что должны сформировать «ответственное правительство», подразумевая под этим, что им нужно взять на себя ответственность за все государственные решения (а не доверять их всякому, кто найдет возможность внушить свое мнение императору). Различные административные комиссии и комитеты преобразовались в министерства, что в большинстве случаев заключалось только в смене таблички. Решения, однако, как и прежде, принимались во дворце — преимущественно братом и дядей императора, эрцгерцогами Францем Карлом и Иоганном, которые отдавали распоряжения от лица монарха, не затрудняясь их согласованием в министерствах[417].

Но революция на этом не кончилась. По всей Австрийской империи разные группы принялись составлять петиции и проекты конституций, а также требовать реформ местной власти. Меттерних пал, и все, что составляло его режим, теперь считалось отжившим. Активисты в городах применяли насилие, буквально выкидывая чиновников из ратушных зданий или вынуждая их оставить посты непрерывными воплями и пронзительной игрой на дудках под окнами их домов — эту какофонию называли «кошачий концерт», Katzenmusik. В более деловитом настроении реформаторы учреждали комитеты, которым поручались многочисленные задачи самого разного толка, по каждой из которых готовилось верноподданническое обращение к монарху. Даже пациенты клиник для душевнобольных принялись строчить петиции и сочинять конституции.