Габсбурги. Власть над миром

Подход Вейсбаха подхватило Венское антропологическое общество, президент которого подчеркивал, что на территории Австро-Венгрии доступен богатейший материал для проведения «краниологических и лингвистических разысканий», а также исследований отличительных особенностей и обычаев, которые показывают значимость расы. Антропологическое общество организовывало изучение центральноевропейского «нордического типа», признанного высшим, а также рассматривало возможность применения дарвиновских принципов естественного отбора для облагораживания расового состава империи. Первая мировая война обеспечила богатый выбор новых образцов — в виде беженцев из Восточной Галиции и русских военнопленных, чьи черепа, телосложение и состав крови неустанно изучались, чтобы доказать постулируемую генетическую неполноценность восточнославянской и других «рас». Влияние этих теорий чувствовалось еще в 1990-х гг.: в одном из залов венского Музея естествознания (Naturhistorisches Museum) посетителям тогда предлагалось сравнить черепа «обезьяночеловека» (австралопитека), шимпанзе и бушмена[503].

Мы можем сокрушаться, каким ложным задачам служит иногда научный метод. Однако содействуя развитию науки, Франц Иосиф и его министры возвращались к одному из смыслов шифра AEIOU: Австрия и дом Габсбургов отстаивают универсальный принцип, основанный на идеях первенства и всемирного престижа христианства. Теперь этот принцип обернулся миссией накопления знаний о мире. Надпись, выбитая золотыми буквами над входом в венский Музей естествознания, выражает именно эту цель: «Империи природы и ее изучению — император Франц Иосиф, 1881». Вокруг здания музея размещены символические изображения континентов, а на его фасадах застыли статуи Колумба, Магеллана и Кука бок о бок с аргонавтом Ясоном, Александром Македонским и Юлием Цезарем. Послание было предельно ясным: исследователи империи природы достойны таких же почестей, как и строители великих империй древности. Как выразился автор некролога Эмилю Голубу, другие нации ищут за морями новые территории, но австрийцы отправляются в дальние страны «из любви к исследованию и ради умножения общего знания»[504].

Но здание еще и принадлежало династии. Музей естествознания и Музей истории искусств (Kunsthistorisches Museum) стояли по две стороны от нового Императорского форума (Kaiserforum), который протянулся от Хофбурга на другой стороне Рингштрассе. Собрания обоих музеев начинались как императорские коллекции, прежде хранившиеся в Хофбурге или во дворце Бельведер, который Мария Терезия купила у потомков Евгения Савойского. Музей истории искусств сохранил ту организацию собрания, которую в 1780-е гг. разработал Кристиан фон Мехель, одним из первых начавший развешивать живописные полотна по школам и стилям, а не, как прежде, беспорядочно. Таким образом, два новых музея представляли «дворцовую коллекцию» династии, собранную многими поколениями Габсбургов. Придворный и династический характер Императорского форума подчеркивало и то, что рядом с музеями планировалось построить здания Придворного театра и Придворной оперы; весь архитектурный ансамбль должен был быть связан с Хофбургом двумя триумфальными арками. Поскольку форум так и не был закончен, оперу и театр перенесли в другие точки Рингштрассе, отчего их связь с императорским двором ослабла. А вот статую Марии Терезии между двумя музеями все же воздвигли — и тем самым поместили династию в центр всего комплекса[505].

В середине XIX в. в архитектуре было популярен так называемый историзм, предполагавший оформление зданий в стиле того периода, который лучше всего соответствовал их назначению. Так, венская ратуша выстроена в готическом стиле, чтобы напоминать о Средних веках, когда город получил свои привилегии. Новое здание рейхсрата, наоборот, обрело классический фасад, отсылающий к Афинам эпохи Перикла, считавшимся колыбелью демократии. Фризы внутри него изображали античных законодателей и ораторов, а перед зданием высилась четырехметровая статуя греческой богини Афины Паллады. Изначально на этом месте хотели поставить статую Австрии, но договориться, как она должна выглядеть, так и не вышло. Оставалось только надеяться, что Афина, будучи богиней мудрости, все же пошлет немного здравомыслия вечно препирающимся депутатам.