Габсбурги. Власть над миром

Оба флота состояли из галер, которые при слабых средиземноморских ветрах полагались на силу гребцов. В целом корабли противников были сопоставимы по размеру (40 м в длину и 6 м в ширину), хотя турецкие галеры сидели в воде глубже. Весла располагались одним ярусом, по три гребца на весло. Скамей для гребцов было по несколько десятков у каждого борта. Большинство гребцов были рабами, но загребным в конце каждой скамьи часто сажали опытного свободного моряка. Поскольку никаких санитарных удобств на борту не было и нечистоты сливались прямо в трюм, галеру можно было почуять за полкилометра. Галеры, впрочем, бывали и других размеров: например, галеас — изначально крупное торговое судно. Там зачастую сидело по пять гребцов на весле, а скамей было более 30. Высота галеаса, когда он уже стал военным кораблем, позволяла разместить пушки не только на носу, но и по бортам. У обычных галер всю огневую мощь составляла одна большая пушка на носу, которая после каждого выстрела откатывалась по специальным рельсам для перезарядки[158].

Два флота по две сотни кораблей каждый сошлись в Ионическом море — у города Лепанто (Нафпактоса) в устье Коринфского залива. Невозможно сказать, в какой мере дон Хуан определял боевой порядок христианской армады. Он пользовался советами генуэзского адмирала Джованни Андреа Дориа, с которым очень близко сошелся (дон Хуан подробно рассказывал адмиралу о своих сердечных делах и многочисленных болезнях), и, вероятно, план сражения разработал именно Дориа. Понимая, что турецкий флот попытается обойти врага с фланга, дон Хуан выстроил корабли в длинную линию, левым флангом упиравшуюся в берег. Перед этой линией он выставил шесть галеасов, что озадачило турок, принявших эти корабли за суда снабжения. Около 11 утра 7 октября турецкий адмирал холостым выстрелом из пушки просигналил о готовности к битве. Дон Хуан, уже облаченный в до блеска отполированные доспехи, ответил на вызов — но уже чугунным ядром. По всплеску от него канониры заодно уточнили наводку.

Когда османский флот приблизился, галеасы показали, зачем они нужны, встретив противника огнем бортовых орудий. После каждого залпа галеас разворачивался и палил со второго борта, пока пушки на первом перезаряжались. Проходя между галеасами, турецкие корабли попадали под обстрел носовых пушек, а с высоких бортов по беззащитным гребцам и команде вели огонь аркебузиры. Турки еще не успели вступить в ближний бой, а треть их кораблей уже потонула или не могла сражаться. Как писал итальянский свидетель битвы, наблюдать смертоносную мощь вертевшихся туда-сюда галеасов было «делом невероятным»[159].

По какой-то причине правое крыло христианского флота отделилось, позволив нескольким турецким кораблям прорваться в брешь. Но левый фланг и центр плотно держали строй и вели ближний бой. У Священной лиги и в нем было преимущество. Турецкие солдаты перебирались на галеры противника, раскачиваясь на канатах, как в голливудских фильмах, испанские же корабли были оснащены сетями и абордажными матами, что позволяло им высаживаться на палубу вражеского судна целыми группами. Высадившись, испанцы в сомкнутом строю теснили противника копьями, обеспечивая простор аркебузирам. Часть галерных рабов не приковывали, чтобы они не утонули вместе с кораблем, и теперь такие невольники вступали в бой на стороне христиан. К концу дня победа Священной лиги была столь бесспорной, что противники прекратил бой и игриво обменивались залпами из апельсинов и лимонов. Христиане захватили больше сотни турецких галер, а еще не менее 50 пошли на дно. Потери турок оценивали в 35 000 человек (почти наверняка это преувеличение), против 7500 со стороны Священной лиги[160].

Весть о триумфе христиан в Лепанто с ликованием встретили в Европе. Сообщалось, что в Риме папа Пий V восхвалял дона Хуана евангельской цитатой «Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн» и приказал объявить 7 октября праздником Девы Марии Победоносной (теперь Девы Марии Розария). Но, помимо этого, у победы при Лепанто было не много долговременных последствий. Турки скоро восстановили свой флот, а христиане перессорились, деля корабли и рабов. Из-за противоречивых указаний Филиппа II дон Хуан не мог понять, следует ли ему исполнять миссию лиги и двигаться на Кипр, а потом и дальше или лучше отвести испанские корабли на запад. Остановившись на отдых в Мессине, принц впал в меланхолию. Тем временем венецианцы заключили с султаном мир в обмен на гарантии неприкосновенности Крита, Корфу и оставшихся владений Венеции на Адриатическом побережье.