Гадюшник

Сара задумчиво потерла подбородок. Ненадежное это дело в коммерции — принимать решения, руководствуясь личными мотивами. Раз, другой — и ты банкрот. Но скорее всего, подумала она, на Скарпирато это не похоже. Сара заметила, что при словах о двухстах миллионах на лице Уилсона отразилось удивление. Почти наверняка у него эта цифра значительно меньше, но никаких признаков ревности он не выказал. А вот Эрнотт злобно ухмыльнулся. Сколько радости будет, когда она провалится — а именно этого он явно ожидал. Сара мило улыбнулась ему и потянулась за сигаретами — самым крепким сортом «Мальборо». Покуривая, она размышляла о торговой стратегии Скарпирато. На верху пирамиды главный маклер, оставляющий за собой право играть в собственную игру; во всем остальном — полная самостоятельность, разумеется, в пределах названной суммы, но она потрясает воображение. Теплица, где выращивают… деньги; рай для талантов… и для жуликов. Сара затушила сигарету в большой стеклянной пепельнице с фирменном знаком ИКБ и пробежалась пальцами по телефонным клавишам. Пора сделать обычные звонки, разведать, что и как на рынке.

Ежедневно Сара разговаривала с десятком маклеров, большинство из которых близко узнала за последние четыре года. Все они как одержимые метались по Сити, поднимаясь вверх по служебной лестнице. Менялись только оклады, пейзаж за окном да торговые потолки. Сара оглядела приборную доску размером приблизительно в квадратный фут; здесь сходилось больше двадцати линий, по некоторым можно напрямую связаться с другими коммерческими учреждениями. Для этого надо всего лишь нажать на кнопку. Принцип работы похож на селекторный. На другом конце провода есть кнопка (ее называют линией) с отметкой ИКБ. Когда звонишь, она начинает мигать. После трех вспышек раздается звонок. Первые три сделали беззвучными, чтобы уменьшить дикий шум, всегда царящий в торговых залах. Отвечать, только когда раздастся звонок, считалось признаком непрофессионализма, так что маклеры, да и вообще все участники торгов, не отрываясь от мониторов своих компьютеров — а их обычно не меньше трех-четырех, — краем глаза всегда посматривали на телефоны.

Сара ткнула кнопку с надписью «ПБ» — Парижский банк, где работал один из самых симпатичных ей коллег.

В пятидесяти ярдах от нее, на северной стороне Лоуэр-Темз-стрит, Джонни Макдермот, импульсивный ирландец — один из маклеров ПБ, увидел, как на приборной доске вспыхнула лампочка. Широко ухмыльнувшись, он взял трубку.

— Сейчас сам угадаю. Сара Йенсен.

— Привет, Джонни.

— Стало быть, ты теперь работаешь с Мэттью Эрноттом, — с явной подковыркой сказал Джонни.

— Да.

— Он говнюк. — Джонни выплюнул это слово с какой-то даже радостью.

— Гм.

— И с Данте Скарпирато?

— Да.

— Он тоже говнюк, но говнюк-фаворит.

Сара подавила смешок:

— Гм. И еще с Саймоном Уилсоном.

— А вот он славный малый. — При этой новости Джонни явно оживился.

— Гм. Спасибо, Джонни.

— Да не за что. Хорошего улова вам, говнюкам.

— Ах ты, ублюдок. Ну погоди у меня, — расхохоталась Сара.

Оба они отдавали себе отчет, что Скарпирато, а возможно, и его правая рука Эрнотт прослушают записи ее разговоров в первые дни работы — и просто для развлечения, и чтобы вынюхать побольше о ее личной жизни. Каждый звонок в торговом зале записывается на пленку — как мера предупреждения против ненужных споров и в интересах проверки. Прямой доступ к этим записям — привилегия высших служащих банка, которой, надо признать, они пользуются весьма неразборчиво.

— Ладно, Джонни, — обрывая смех, сказала Сара, — что там происходит в мире?

Час спустя она закончила переговоры со всеми десятью партнерами, которые, мешая, как обычно, ложь, намеки и случайные крупицы чистой правды, только подтвердили ее собственное ощущение, что сегодня на рынках ничего особенного не произойдет.

Теоретически маклеры, представляющие различные компании, — противники, стремящиеся к тому, чтобы, выражаясь на местном жаргоне, облапошить друг друга. Все к этому привыкли, и если получается иначе, то это вызывает радостное, хотя и с оттенком подозрительности, удивление. В определенных пределах это работа, ну и еще спортивный интерес. Сара, естественно, знала правила игры и безропотно их принимала. Но соперничество с маклерами, представляющими другие фирмы, — просто ничто в сравнении с тем, с чем она столкнулась в ИКБ. Эрнотт недвусмысленно выказал свое к ней отношение во время первой же встречи. Ну и хорошо, хотя бы иллюзий не будет. Чувствовалось, что Эрнотту до безумия хочется, чтобы она плюхнулась лицом в грязь. Скарпирато, кстати, тоже, хотя на особый манер. Он помахал у нее перед носом бумажкой с цифрой двести миллионов и теперь с нетерпением ожидал, чтобы она, притом сразу же, показала, как вытаскивают туза. Что ж, обоих ждет разочарование: она вовсе не собиралась заниматься сделками ради одного лишь спортивного интереса. Пусть думают, что предложенный потолок ее до смерти напугал, пусть потешаются над ее беспомощностью. Все это входит в условия игры.