Гадюшник

Большая часть помещений, особенно те, что доступны взору клиентов, обставлены по-домашнему, на стенах уютных залов и кабинетов развешаны превосходные картины. Сам же банк с его современным оборудованием остается скрытым. Компьютеры, факсовые аппараты, загадочные экраны, на которых мелькают цифры, понятные только маклерам, спрятаны за дверьми рабочих помещений, располагающихся на верхних этажах. Здесь, записывая что-то в гроссбухи и приглядывая за тайным ходом миллионов и миллионов в различной валюте, сидят за столами низшие чины — бухгалтеры и клерки. На одной из стен висят огромные часы, показывающие время в Женеве, Лондоне, Нью-Йорке и Токио, — тоже уступка современному стилю.

Петер Джеггли, двадцативосьмилетний служащий среднего разряда, бросил на них взгляд: здесь, в Женеве, двенадцать. Самое время выпить еще чашечку свежезаваренного кофе. Он прошел в небольшую кухню, спрятавшуюся в глубине помещения, и налил себе крепчайшего колумбийского. Отхлебывая уже по дороге, он вернулся к себе за стол и принялся перебирать бумаги — копии фондовых переводов, которые предстояло подшить в досье.

Словно не веря глазам своим, он нахмурился и произвел в уме быстрый подсчет. На счет ЛС 236190Х пришел перевод на общую сумму в три миллиона долларов. Операция была произведена накануне, в четверг, когда торги уже закончились. Сумма, а также некоторый сбой во времени и заставили младшего клерка переправить эти документы Джеггли.

Он отхлебнул кофе и задумчиво посмотрел в потолок. Может, все это вполне невинно. А может, просто произошла какая-то ошибка. Не надо торопиться с выводами. Сначала следует задать некоторые вопросы, а уж потом действовать. Да, именно так и надо поступить. Дождавшись, пока коллеги за соседними столами либо выйдут из комнаты, либо займутся телефонными разговорами, он поспешно набрал какой-то номер.

— Сара, это тебя, — крикнул через весь зал Саймон Уилсон. — Некто Краут.

Сара поспешно вернулась к себе на место и подняла трубку.

— Сара, это Петер Джеггли. Надо поговорить. — В его голосе явно слышалась некоторая озабоченность.

Сара сразу же поняла, в чем тут дело: ее незаконная сделка, гигантские, намного превышающие сумму на ее счету деньги, трехмилионная прибыль. «Кордийон» так или иначе придумал бы что-нибудь, чтобы поддержать ее кредитоспособность. Выходит, что она повела себя по отношению к своим банкирам не лучшим образом, да и подозрения могли зародиться. Неудивительно, что Джеггли говорит с такой серьезностью. Правда, швейцарские банкиры обычно сразу становятся близорукими, а то и вовсе закрывают глаза, когда речь заходит о сомнительных поступлениях. Но, наверное, этот случай все же не совсем обычный, решила Сара.

— Да, Петер, я тоже так думаю.

— Приезжай в Женеву, и чем быстрее, тем лучше. Я…

— Что-что — в Женеву? — перебила его Сара. — А тебе не кажется, что это будет выглядеть, так сказать, несколько мелодраматично?

— В данных обстоятельствах — нет, — напряженно проговорил он. — Да я бы не стал предлагать, если бы в этом не было необходимости.

Сара отняла трубку от уха. Все это чрезвычайно странно. Она знает Джеггли уже восемь лет — еще с Кембриджа. Вместе с Алексом они останавливались у него в Женеве, катались на лыжах, ходили в горы. Никогда прежде она не слышала, чтобы он говорил таким тоном. Ей стало не по себе.

— Слушай, Петер, в любое другое время я бы приехала, но сейчас, право, не могу.

— Извини, Сара, но я вынужден настаивать, — решительно заявил Петер. — Когда приедешь, сама поймешь почему.

Сара задумчиво посмотрела в потолок.

— Хорошо. Буду, — сказала она наконец.

— В пять минут четвертого из Хитроу вылетает самолет швейцарской авиакомпании. Я встречу тебя в аэропорту.

В половине второго Джанни Карудо, не привлекая к себе внимания, появился в районе Карлайл-сквер. На нем были джинсовый костюм, светлая безрукавка, кроссовки и бейсбольная кепочка — словом, то, что носят все, никто тебя и не заметит.

Он двинулся по направлению к дому Сары. Не слишком медленно, не слишком быстро. Ничто не должно возбуждать подозрений. Он поднял взгляд на зашторенные окна. Хозяйки еще долго не будет дома — ему сказали, что она обычно кончает работу между четырьмя и семью. А он тем временем побродит вокруг, посмотрит на дом спереди и сзади, привыкнет к местности. А потом отойдет подальше, заметит время ее возвращения, убедится, одна она или, может, с гостями.

Любопытно, как все сложится. Может, она придет, переоденется и снова выйдет? Ладно, там видно будет. Все равно рано или поздно она вернется, а он будет ждать. Вообще-то он и сейчас уже готов был сделать свое дело — нож с шестифутовым лезвием приятно холодил бедро. Но лучше ночью, это самое удобное время. Ключи позванивали при ходьбе в кармане. Он сам их выбрал — замечательные отмычки, лучше не бывает, с такими с любым замком справишься в считанные секунды.